– Как, – воскликнула я, – отказаться от дела истины и позволить ему стать мужем, когда доказательства уже доведены до самой грани абсурда? С таким же успехом вы могли бы посоветовать мне в качестве аргумента отказаться от своего состояния.
– Ваше состояние… – с горечью ответил мой друг, – Ваше состояние… Я с прискорбием сообщаю вам, что это уже почти ничто. Городской торговец, в чьи руки попали ваши деньги, сбежал, чтобы избежать судебного иска о банкротстве, и считается, что он не оставил ни шиллинга от фунта. Я не хотел шокировать вас или семью этим сообщением до окончания свадьбы, но теперь это должно умерить вашу горячность в споре; ибо, я полагаю, ваше собственное благоразумие заставит вас притворяться, по крайней мере, до тех пор, пока ваш сын не обеспечит состояние молодой леди!
– Что ж, – возразил я, – если то, что вы мне говорите, правда, и если мне суждено стать нищим, это никогда не сделает меня нищим негодяем и заставит меня отречься от моих принципов. Я сейчас же пойду и проинформирую всю нашу честную компанию о моих обстоятельствах, а что касается спора, то я даже здесь отказываюсь от своих прежних уступок в пользу старого джентльмена и не позволю ему теперь быть мужем в любом смысле этого слова!
Было бы неуместно слишком долго описывать различные ощущения обеих семей, когда я поделился новостью о нашем несчастье; но то, что чувствовали все остальные, было ничем по сравнению с тем, что пережили влюблённые. Мистер Уилмот, который и до того склонялся положить конец этому браку, с этим ударом судьбы приобрел окончательную решимость: главной добродетелью, которой у него было даже с излишком, было благоразумие – часто единственная добродетель, которая остаётся с нами в семьдесят два года.
