– Нет денег?! – ответил хозяин, взмывая в воздух. – Это совершенно невозможно! Ведь не далее, как вчера он всунул три гинеи нашему приставу Бидлу, чтобы тот только пощадил старого инвалида-солдата, которого за хищение собак должны были прогнать через город и бить плетьми!
Хозяйка, однако, всё ещё настаивала на своём фундаментальном утверждении, что он готовился покинуть комнату, и не заплатив ни пенни, клянясь, что он никому ничего не должен, после чего хозяин выразил намеренье на время оставить меня, заявив, что так или иначе он взыщет деньги с этого солдата, даже если сдерёт с него шкуру. В этот миг я, сам не знаю почему, попросил хозяина познакомить меня с этим незнакомцем, обладающим таким потрясающим великодушием и щедростью, как он описал. С этими словами он согласился, тут же впустив джентльмена, которому на вид было около тридцати лет, одетого в плащ, который когда-то был весь в позументах. Он обладал прекрасно сложенной фигурой, а на лице явно прослеживалось влияние постоянных абстрактных мыслей. В его обращении было что-то крайне повелительное и резкое, и, казалось, он не понимал никаких пошлых церемоний или презирал их. Когда хозяин вышел из комнаты, я не мог удержаться, чтобы не выразить незнакомцу свое беспокойство по поводу того, что вижу джентльмена при таких печальных обстоятельствах, и предложил ему свой кошелек, чтобы удовлетворить нынешнее требование хозяина постоялого двора.
– Я принимаю это от всего сердца, сэр! – с чувством ответил он, – И рад, что недавняя оплошность, благодаря которой я отдал деньги, которые у меня были при себе, показала мне, что ещё есть такие благородные люди, как вы! Однако я должен предварительно попросить вас сообщить мне своё имя и место жительства, я должен знать как можно больше о своём благодетеле, чтобы как можно скорее потом отплатить ему!
Я полностью удовлетворил его пожелание, упомянув не только своё имя и рассказав о своих недавних несчастьях, но и место, куда я собирался переезжать.
– Это, – вдруг воскликнул он, – великая удача, даже большая, чем я мог надеяться, поскольку я сам иду тем же путём, случайно застряв здесь на два дня из-за разлива реки и наводнения, которое, я надеюсь, к завтрашнему дню схлынет!
Я засвидетельствовал удовольствие, какое я получу в его обществе, и моя жена и дочери присоединились к моим мольбам, мы уговорили его остаться с нами на ужин. Беседа незнакомца, которая была одновременно приятной и поучительной, побудила меня пожелать её продолжения, и теперь настало время удалиться и подкрепиться целительным сном после утомительного прошедшего дня и в предвкушении будущего!
Следующим утро мы отправились вместе – моё семейство – верхом, а мистер Бурчелл, наш новый компаньон, пешком. Он шёл, шлёпая по обочине, со своими несравнеными шутками о том, что он не обгоняет пешком наших одров только из великодушия к нам.
Вода от наводнения по-прежнему стояла высоко и не собиралась спадать, нам ничего не оставалось, как где-то нанять проводника, который трусил впереди нас, а мы с мистером Берчеллом плелись позади мелким шагом. Дорожную скуку разгоняли нам разные философские споры, и мистер Берчелл оказался великим докой в них. Но особенно я был потрясён тем упорством, с которым он защищал свои взгляды, ничуть не смущаясь тем, что продолжал оставаться моим должником по гроб жизни. В общем, он вёл себя совсем не как должник, а скорее напоминал моего покровителя. Пользя от него тоже, надо признать, было немало, потому что он лучше любого гида показывал и расказывал нам про все поместья, которые мы проезжали, и их хозяев.
