– Вы сошли с ума, шевалье д’Эрбле!
– Я? Вы этого не думаете.
– Как? Да знаете ли вы, сколько может стоить самое простое празднество в Во? Четыре или пять миллионов.
– Я не говорю о самом простом празднестве, дорогой суперинтендант.
– Да, раз празднество устраивается для короля, – отвечал Фуке, не поняв Арамиса, – оно не может быть простым.
– Конечно, оно должно быть роскошнейшим.
– Тогда мне надо истратить от десяти до двенадцати миллионов.
– Если понадобится, вы истратите и двадцать миллионов, – сказал Арамис бесстрастным тоном.
– Где же я их возьму? – воскликнул Фуке.
– Это уже мое дело, господин суперинтендант. Вы совершенно не должны об этом беспокоиться. Деньги будут в вашем распоряжении раньше, чем вы наметите план вашего празднества.
– Шевалье, шевалье! – воскликнул Фуке, у которого закружилась голова. – Куда вы меня увлекаете?
– По ту сторону пропасти, в которую вы готовы были упасть. Схватитесь за мой плащ и не бойтесь.
– Почему вы мне раньше не говорили об этом, Арамис? Был день, когда вы могли меня спасти, дав мне один миллион.
– Тогда как сегодня… тогда как сегодня я дам вам двадцать миллионов, – сказал прелат. – Да будет так! Причина этого очень проста, друг мой: в тот день, о котором вы говорите, у меня не было в распоряжении этого необходимого миллиона, нынче же мне легко будет получить двадцать миллионов, которые мне нужны.
– Да услышит вас Бог и спасет меня!
Арамис вновь улыбнулся обычной загадочной улыбкой.
– Меня-то Бог всегда слышит, – сказал он, – это происходит, может быть, оттого, что я ему очень громко молюсь.
– Я отдаюсь в вашу полную власть, – прошептал Фуке.
– О нет, я совсем иначе на это смотрю. Я сам в вашей полной власти. Поэтому вы, как самый тонкий, умный, изысканный и изобретательный человек, вы в мельчайших подробностях распорядитесь празднеством. Только…
– Только? – переспросил Фуке как человек, знающий цену умолчания.
– Только, предоставляя вам изобретение всех подробностей, я оставляю за собой наблюдение за выполнением.
– Каким образом?
– Я хочу сказать, что на этот день вы превратите меня в мажордома, в главного управляющего, в человека, в котором будут совмещаться начальник охраны и эконом; мне будут подчинены люди, и у меня будут ключи от дверей; вы, правда, будете отдавать приказания, но вы будете их отдавать мне; они должны пройти через мои уста, чтоб достигнуть назначения, вы понимаете?
– Нет, не понимаю.
– Но вы принимаете мои условия?
– Еще бы! Конечно, друг мой!
– Это все, что мне нужно. Благодарю вас. Составляйте список гостей.
– Кого же мне приглашать?
– Всех!
Х
Автору кажется, что пора вернуться к виконту де Бражелону
Наши читатели видели, как в этой повести параллельно развертывались приключения нового и старого поколений. У одних – отблеск былой славы, горький жизненный опыт или же мир, наполняющий сердце и успокаивающий кровь под рубцами, которые прежде были жестокими ранами. У других – битвы самолюбия и любви, мучительные страдания и несказанные радости, кипящая жизнь вместо воспоминаний.
Если некоторая пестрота в эпизодах этой повести бросилась в глаза читателю, то причина ее – в богатых оттенках двойной палитры, которая дарит краски двум картинам, развертывающимся параллельно, смешивающимся и сочетающим строгий тон с тоном радостным. На фоне волнений одной виден покой другой. Порассуждав со стариками, охотно предаешься безумствам в обществе с юношами.
