– Да, вы правы, мэтр, – кивнула я и потянулась к дочери. – Маленькая, выздоравливай. Мама позже придёт к тебе.
Поцеловав кроху, я вышла за мэтром в коридор и взглянула на лекаря.
– Всё плохо?
– Нет, но и не замечательно, – качнул головой лекарь. – Ему сейчас не стоит общаться с больным ребёнком. Милорд слишком слаб, хоть и хочет казаться сильным. Ожоги заживают не так хорошо, как я рассчитывал.
– Но он выкарабкается? – нахмурилась я.
– Если всё будет идти как идёт, тот да, всё будет хорошо. Хотя шрамы от ожогов останутся. Сейчас главное, чтобы не было нагрузки на его здоровье. Вы понимаете, о чём я?
– Никакого вина и правильное питание, – кивнула я и усмехнулась. – Вердан будет в ярости.
– Зато жив, – философски заметил лекарь.
И я не могла с ним не согласиться.
Да, не могла.
Но и от мысли, что мне было бы проще без Верда, как-то сами собой влезли в мою голову.
Проще, да… Но в таком случае у Эми не будет отца, да и…
Как можно всерьез думать о смерти человека? Тем более, сейчас Вердан никак мне не мешает управлять землями, а если долгое время не давать пить, то есть шанс избавиться от зависимости.
Проблема алкоголизма в этом мире стояла остро. В деревнях пили третьесортное пиво и бражку. В домах побогаче и алкоголь был лучше. Но разве так важно качество, когда употребление ежедневное? Завтрак, обед, ужин, любая встреча, просто дружеские посиделки – везде присутствовало вино.
А к тем, кто сломался, здесь относились с презрением. Такой болезни, как алкоголизм, в этом мире просто не существует. Как и игроманов.
Я же понимаю прекрасно, что и из чего вытекает. Так что лелею слабую надежду, что получится Верда вытянуть из болота.
Но что будет потом? Этот вопрос стоит открытым.
“Дружить” с собственным мужем это идиотизм. Нам придётся наладить не только общение, но и интимную жизнь.
Любовь – это конечно круто, но вещь для нас нереальная. Можно попробовать стать партнёрами.
Когда я входила в покои Верда, вопрос хочу ли я, чтобы он жил, или же нет, не стоял вовсе. Да, я хочу, чтобы мой муж был жив и доволен жизнью. Просто придём мы к этому или нет – неизвестно.
– А Эми? – нахмурился Верд, глядя на меня. – Ты обещала привести дочь.
– Увы, но наша дочь решила заболеть, – я развела руками. – Так что лекарь не разрешил её таскать.
– Что-то серьёзное? – взволнованно спросил муж. – Опасное?
– Нет, обычная простуда, – усмехнулась я, садясь в кресло. – Через несколько дней поправится.
–– А куда ты ездила? И… с кем?
– Ты ревнуешь что ли? – растерялась я. – Да куда… В Ряжки ездила. Сегодня хоронили погибших. Поле осмотрела, ну и мельницу. Ангар сгорел до тла, но мельница почти не пострадала.
– Много погибших? – тихо спросил Верд, глядя в стену больным взглядом.
– Достаточно, – глухо отозвалась в ответ. – Ещё больше раненых, которых сейчас лечит мэтр.
– Мне стоит сознаться.
– Да что ты? – нервно рассмеялась я. – Не смей нас так подставлять. Ты уже наломал дров, Вердан. Хватит с тебя. Лечись, отдыхай.
– А какой в этом смысл? – криво усмехнулся мужчина. – Я не могу, Ви. Не получается, представляешь? А ведь я считал себя сильным. И что в итоге? Слабак… Жена ненавидит, дочь побаивается, слуги смотрят с презрением. Даже слуги, Ви! Этого не исправить…
– Невозможно исправить только смерть. И то, как посмотреть, – вздохнула я.
На Верда накатила депрессия? Интересно… Ох, нам бы на пару лет на Землю, к хорошему мозгоправу. Но это невозможно, а здесь психологов нет. И седативных нет.
