Вилисы. Договор со смертью. Том 2 - страница 18
В офисе все были в полном составе. И даже этот Лекс, друг Егеря. Прикольный чувак. Ромика завораживали неординарные люди, отличные от всех остальных, имеющие смелость быть какими они хотят, жить, как они хотят. По Лексу подобное сразу читалось.
Хотя Ромик ничего толком про него не знал. Егерь представил скупо и сухо. Работали вместе в самом начале оперативно-следственной деятельности. Чутье, опыт, знания.
– Океюшки, – они принимали слово шефа как аксиому, как форму молитвы. Раз сказал, что будет работать с ними в опергруппе, прекрасно.
Но они с Никой не смогли побороть любопытства. Та, когда копает инфу в интернете, как цунами, сносит любые коды и пароли. А сейчас у них еще и супердоступ ко всем архивам и материалам.
В сослуживцах Егора Константиновича они Алексея Анатольевича Лесовского не нашли. Древний архив, скорее всего, подчистили. Тогда много кому биографии переписывали и грубо заметали следы. Учились – да, вместе. А вот дальше мужик поколесил будь здоров: и по Дальнему востоку, и по Сибири, и по загранке, и три года в Штатах работал. Послужной список у него тоже пестрый, как хвост павлина: частная разведка, служба безопасности огромных стратегических промышленных предприятий, расследование экономических преступлений, разведывательные группы, противостояние рейдерским захватам. Они с Вероникой только поцокали языками от восторга и зависти на такой опыт. В дело он включился со всем рвением, это понятно: Денис Маратович Блатт – Дикий и его близкий друг.
Мыслил он совсем иначе и действовал легко, его мысли и рассуждения, будто шелковые нитки, распущенные с катушки, замирали в воздухе. Лекс улыбался, легко соглашался со всем, задавал множество наводящих вопросов и как-то само собой все приходили к его версии. Так же легко и ненавязчиво оказывалось, что он прав.
Через его согласие и улыбку проступала железная воля, стержень характера, уверенно проложенная жизненная дорога. Его мнение без сомнений казалось истиной, его предложения воспринимались распоряжениями.
– У меня есть кое-что, но то, что выставлено на обозрение в социальные сети нужно делить на два, а то и на пять, – Вероника развернула к ним свой ноут.
Ромику показалось, что она ждала только его, чтобы огласить информацию.
Они хоть и подкалывали друг друга, часто с издевкой, иногда совсем не по-доброму, привязаны были друг к другу нежно. В обоих чувствовался поломанный механизм, который каждый чинил, как мог, подчас смешными средствами – гонками на авто, дурацкой одеждой, методами из книжек по лечению душевных ран и саморазвитию, уходом из реального мира в онлайн. Получалось странно, неказисто, походило на сломанную ветку, перемотанную скотчем. Но иногда работало, и жизнь продолжалась.
И он, и Вероника часто проявляли общность. Припасали какую-то интересную, визуально яркую информацию до момента, пока второй не появится в офисе. Как и в этот раз.
Вероника ждала Ромика, и едва тот переступил порог, развернула монитор к коллегам. Когда все собрались у ее монитора и сосредоточено на него уставились, принялась нажимать на пробел.
Одна картинка сменяла другую. Любительские и размытые, профессиональные отретушированные без малейших изъянов и просто щелкнутые на мобильник фотографии бесконечной чередой поплыли по экрану. Каждая демонстрировала девушек, реже молодых мужчин, обвязанных веревками. Иногда расписанных красками, иногда в крови, может, конечно, в краске, но явно имитировавшей кровь. Фоны тоже пестрели разнообразием: однородные, студийные и в натуре, под мостами, в руинах, на водоемах и на фоне индустриального пейзажа.