– Просто бывает, что люди расстаются из-за недоразумений. Это очень печально. – Севастьянов покачал головой.
– Вспоминаете собственный опыт? – догадалась я.
– Было дело, – согласился Севастьянов.
– И что? Не простили? – Ох, язык мой, враг мой.
– Не в этом дело. Не понял.
– А что хуже? Не простить? Или не понять?
– Не знаю. Наверное, не простить, потому что не понять.
– А ведь можно понять и простить.
– Да. Или понять и не простить.
– Философия! – пожала я плечами. – А что, собственно, было у вас?
Я смутилась своего вопроса. Севастьянов снова с интересом посмотрел на меня.
– Не понял и не простил, – ответил он.
Я так и знала! А вот из-за чего не понял? Но не спрашивать же об этом! Нужно же и меру знать, в конце концов! Я взглянула на Севастьянова, поймала его полуулыбку – полуусмешку, пожала плечами. Да, мне интересно! Но мне всегда и все интересно! Пусть не думает ничего лишнего!
– Это была измена? – все же ляпнула я и покраснела.
– Даже трудно это так назвать, – протянул Севастьянов, разглядывая мое лицо. – Я считаю, измена – это просто грубое слово. Но факт есть факт. Измена. А почему изменяют? Многое в жизни бывает и все можно понять. Но я не могу понять банальности. Когда просто – захотелось. Без любви и симпатии.
Мы молча допили кофе. Мне снова стало грустно. Зря я напридумывала себе про Севастьянова. Нравлюсь я ему, как же! Да не нужна я ему сто лет! Фантазерка! Сказочница! Вот про кого он сейчас переживает? Может, он тоже сейчас сидит и думает, – простить или не простить? Понять или не понять?
– Я чувствую свою вину, Эльга Сергеевна, – ожил Севастьянов. – Я вам все-таки насолил.
– Прекратите, Максим! А то получается как-то по-чеховски. Как в его рассказе «Смерть чиновника». Помните? «Ах, простите, извините, я вчера, совершенно случайно»… Цитата совсем не точная, но смысл…
– Да, я понимаю, – Севастьянов улыбнулся.
– Забудем, – предложила я.
– Забудем, – согласился он.
Мне стало совсем паршиво. Осталось только добавить, что мы останемся друзьями.
– Ну, мне пора, – Севастьянов встал. – У меня сейчас лекция.
– Да, конечно.
– До свидания, Эльга Сергеевна.
– До свидания, Максим.
Я осталась сидеть над пустой чашкой кофе.
Когда пришла Сусанна, я была совсем кислая.
– Что случилось, красавица? – прищурив глаза, спросила она.
– Так.
– Нет, что-то не так, не обманывай меня.
– Ах, да! Я же забыла про твое цыганское чутье!
– Шутка веселая, а глаза грустные.
Мы взяли с Сусанной кофе.
– Ну? – требовательно спросила она. Я вздохнула.
– Меня Петраков приревновал.
– И что в этом плохого?
– Теперь собирается меня стеречь, а я категорически против.
– И?
– Может, проучить его?
– Как?
– Пусть сам окажется в глупой ситуации, посмотрю, как будет выкручиваться. Тогда он перестанет меня ревновать. Я уверена.
– А может, дать ему время, чтобы сам успокоился? Он у тебя, небось, рыбалку любит и машину в гараже чинить?
– Ну?
– Захочет уйти, – а ты ему – сцену ревности. Пару раз хватит, чтобы твой Петраков с тебя контроль снял.
– Я и сама так подумала.
– А чего грустишь? – не поняла Сусанна.
– Просто грустно, и все. Вот, хотела сегодня с тобой куда-нибудь в ресторан сходить, пропустить бокальчик вина, так ведь Петраков не даст! Не отвыкла я от свободы. Тяжело жить вдвоем. Одной удобнее.
– Удобнее, конечно, – кивнула Сусанна. – Пока. А потом, когда будешь мечтать приходить в дом, где тебя ждут, будешь приходить в пустую квартиру, тогда как?
