— Прекратить? — вышел, всматриваясь в расширившиеся зрачки.
— Не-а, — притянула к себе обратно. — Только давай одним махом, хорошо?
Лёшка кивнул, опираясь рукой над её головой, снова потерся головкой, дразня тугое лоно, а затем, не предупреждая, ворвался одним резким толчком до самого упора.
Вика вскрикнула, приподнявшись, и прижалась к его губам, пытаясь заглушить гортанный стон.
Замерли, прислушиваясь к ощущениям. Гончарову было не впервой иметь дело с девственницами, но у каждой сей процесс происходил по-разному. Конечно, лучше сразу, без изматывающей на первых порах медлительности. Ему-то всё равно, а вот созерцать болезненную гримасу на лице любимой – «удовольствие» ещё то.
Дождавшись, пока Вика снова расслабиться, возобновил толчки, но уже размеренно, считывая с затуманенных глаз малейший признак боли.
Но её, боли, больше не было. На смену ей пришла долгожданная волна наслаждения, затопившая с ног до головы и позволяющая ощущать кайф от ускорившихся со временем движений.
Оказалось не так уж и больно. Зря только накручивала себя. Скользя ладонями по мускулистой спине, начала тихо постанывать, закрыв от нахлынувшего удовольствия глаза.
3. Глава 2
— Маш, ты можешь хотя бы пять минут постоять спокойно?!
Сероглазая девочка повернулась к матери, прекратив носиться по вымощенной перед военкоматом площадке, и послушно подошла к родительнице.
— Мне холодно, — передернула плечиками, прижимаясь к матери и в который раз окинула взглядом разношерстную толпу, среди которой больше всех выделялись призывники.
Лёшка и себе поежился, прогоняя с рук колкие мурашки. Как бы и лето уже скоро, а по утрам всё равно ещё было по-весеннему свежо. Да и старая толстовка грела относительно, скорее создавая видимость тепла, нежели его присутствие.
Возле ног ютилась спортивная сумка, доверху набитая домашней выпечкой. Как не злился, отнекиваясь, мама всё-таки напарила харчей, попросив «не выпендриваться», а принять с благодарностью потраченное у плиты время.
Согнув в локте руку, посмотрел на отцовские часы, начав покусывать губы. На петляющей между высокими елями дорожке так никто и не показался.
Неужели не придет? И сам не знал, чего хотелось больше. Чтобы провела или осталась дома в теплой постели и не рвала обоим душу? За те сутки, что провели у Русого на хате, привязался к девчонке сильнее, чем за целый год ежедневных встреч.
Пытаясь не замечать вытертые украдкой материнские слёзы, принялся изучать таких же, как и он, «баловней судьбы», периодически оборачиваясь назад.
Кто-то был собран и серьёзен, стараясь сохранить невозмутимость, кто-то ещё толком не протрезвел, отмечая накануне проводы. Были и девушки, пришедшие поддержать, и друзья-приятели, не поленившиеся подняться в пять часов утра, и даже дальние родственники.
Шумно. С одной стороны – весело, с другой… Да ну его. Проще не замарачиваться раньше времени, а то и самого накроет. И так чувствовал на глазах предательскую влагу, хотя никогда не считал себя сентиментальным.
Раньше вообще по два года служили и ничё, нормуль. Что такое год? Если верить тому, что понарассказывали бывалые служаки, то 365 дней пролетят как один миг. Дескать, кроме желания выспаться и нажраться до отвала больше ничего не захочется, особенно в первые месяцы.
Только на это и уповал. Чтобы гоняли до изнеможения и выбили все мысли о соблазне женского тела со всеми вытекающими отсюда последствиями.
