И какую роль здесь сыграл его загадочный темный друг – Аврум. Ведь не откопай Вальхем его тогда, все сложилось бы совершенно иначе. Быть может, он до сих пор помогал бы Торпу в кузнице, а мать по вечерам рассказывала бы ему истории про Пастырей, в которых невозможно было понять, где правда, а где вымысел.
Еще полгода назад Вальхем склонялся к мысли, что все эти предания – не более чем народный фольклор, выросший из глубин первобытных страхов. И только расхохотался бы, скажи ему кто, что Темные Покровители реально существуют, и, более того, он, сам когда-нибудь станет учеником в странной школе, где готовят будущих Пастырей. А вот поди ж ты…
И он до сих пор не мог для себя решить, стоил ли такой радикальный поворот в его жизни сопутствующих страданий и жертв? Быть может было бы лучше, оставайся все по-прежнему? Но, увы, История не знает сослагательного наклонения, а потому все эти рассуждения не имеют смысла.
Вот только что делать с болью в душе?..
Выключив терминал, Вальхем поднялся из-за рабочего стола и вышел в коридор. До побудки оставалось еще около часа, а потому он старался шагать как можно тише, хотя знал, что звукоизоляция тут настолько хорошая, что можно хоть на трубе играть – за дверь ни единого звука не просочится.
Все помещения учебного комплекса соединяла паутина переходов, и даже в те блоки, что размещались под землей, можно было пройти прямо из личных апартаментов, не снимая тапочек. Учащиеся, правда, могли свободно попасть далеко не во все отсеки, и доступ в некоторые из них был возможен только в сопровождении наставников, а кое-куда и вовсе закрыт, но даже для того, чтобы изучить то, что оставалось доступным, потребовалась бы не одна жизнь. Электростанция, узел водоподготовки, продовольственный склад, оранжерея, бытовой блок – всего и не упомнишь, но дорогу к одному из помещений Вальхем запомнил очень хорошо, и мог бы пройти туда хоть с завязанными глазами.
Летный ангар представлял собой огромный упрятанный под землю зал, разбитый на отдельные секции. Половина из них пустовала, а вход в остальные перегораживали массивные бронированные двери. К счастью, сверху тянулись две галереи, позволявшие во всех подробностях рассмотреть те машины, что находились в тех или иных отсеках.
Там стояли и боевой Архангел Кроанны, и Броненосец Дьерка, и транспорт, на котором сюда прибыли четверо новичков, и пара небольших шаттлов для коротких миссий, но Вальхема всегда тянуло к восьмому отсеку, куда поместили замороженного в стазисе Аврума.
Вот и сейчас, движимый зовом не то совести, не то вины или ответственности, Вальхем снова пришел на галерею, откуда открывался вид на восьмой отсек. В отличие от других обзорных площадок, окошки здесь были маленькие и явно серьезно бронированные, хотя имелись серьезные сомнения, что эта защита устоит в том случае, если ярость Аврума вырвется наружу.
Его темная громада виднелась внизу, и по чешуйчатому телу то и дело пробегали извивающиеся разряды стазис-поля. Аврума заморозили в самый разгар атаки, и ощетинившиеся разрядниками орудия, выдвинувшиеся из его боков, были готовы дать смертоносный залп, когда их остановил обрушившийся с небес удар Кроанны.
Вальхем хорошо помнил, как Аврум без особых проблем разделался с несколькими белыми ангелами, явившимися по зову Матери Свейне. Мощь его вооружения выходила далеко за пределы самого богатого воображения, и тот факт, что Дьерк реально рисковал своей жизнью лишь для того, чтобы дать напарнице возможность нанести свой смертоносный укол, вызвал серьезное уважение. Вальхем постоянно держал в уме эту мысль, особенно в тех случаях, когда Дьерк в своей требовательности к ученикам становился совсем уж несносным. Он действительно имел на это право.
