– Дроздов, что мне в тебе нравится, так это то, что я даже «а» сказать не успеваю, а ты уже выпил. Мог бы тост толкнуть, что рад нашей встрече, а потом о здоровье, – улыбнулся полковник и тоже выпил.
– Не, Дмитрий Палыч, сначала здоровье, а потом уже все остальное… Вот не выходит у меня из головы этот Штельмах, не выходит. Ему же почти шестьдесят было, а жене тридцать семь. Только он бегал по всему теплоходу и драться лез, а она свалилась. Почему так?
– Не знаю, – пожал плечами Сукровин. – Может, она действительно простыла в холодной воде?
– А он тогда почему не простудился и воспаление легких не заработал?
– Что ты пристал, Дроздов? Откуда я знаю?.. Может, он закаленный был! Ты, Дроздов, с падающего вертолета спрыгни в реку, у тебя столько адреналина в кровь бахнет, что не сразу и поймешь. Ты еще будешь?.. Или кофе?
– Что?!
– Я спрашиваю, коньяк или кофе тебе?
– Нет, до этого ты что сказал?..
– Да иди ты, Дроздов! Я тебя боюсь. Ты чего пристал? Я тебе кофе наливаю, – сказал полковник, держа в руках термос.
Дроздов быстро достал из кармана трубку и набрал номер.
– Костя, Тамаев где? Скажи ему, чтоб быстро ко мне бежал! – Дроздов спрятал телефон в карман плаща.
– Товарищ полковник, Дмитрий Палыч, можно вас на две минуты? – подошел к микроавтобусу спецназовец.
– Что случилось, Серёжа? Можешь при Олеге Владимировиче говорить! – отозвался из машины полковник.
– Я при этом маньяке говорить не хочу, – ответил спецназовец.
– Не понял. Ты что, майор, совсем потерялся? – посмотрел на него Дроздов.
– И мои ребята не будут работать с этими палачами, – не обращая внимания на Дроздова, сказал спецназовец.
– Слышишь? – Дроздов вцепился в его плечо.
Майор резко повернулся к нему и, схватив за грудки, сквозь зубы процедил:
– Ты меня не трогай. Единственное, что можешь ты и твои подопечные, так это безоружных людей расстреливать.
– Ну-ка, тише, тише, – выпрыгнул из машины Сукровин и отцепил спецназовца от Дроздова. – Ты что, Серёжа, устал? Руки свои при себе держи. Ты что творишь?
– Дмитрий Палыч, ребята решили, что с этими работать не будут.
– Хороша у вас дисциплинка, ничего не скажешь. Морально, Дмитрий Палыч, слабоваты твои сотрудники. А ты, майор, слюни и сопли свои подбери, а то боюсь, разрыдаешься сейчас.
– Что?! – Спецназовец дернулся, но Сукровин схватил его за снаряжение и притянул к себе.
– Ты, Серёжа, перегрелся! Или ты забыл, что такое приказ? – смотрел ему прямо в глаза полковник.
– Приказы этого мы выполнять не будем! Он и его люди могут только гражданских расстреливать! Мы должны спасать, а не убивать!
– Да ты что?.. О как, оказывается. Да ты просто черный плащ, майор! – съязвил Дроздов.
– Успокойся! Успокойся, говорю! – держал парня полковник. – Ты чего разошелся?
– Дмитрий Палыч, а ну, оставь его! Оставь, не держи. И что вы предлагаете, майор? – подошел к нему ближе Дроздов.
– Да ладно, Владимирыч, погорячился он, – глянул на него Сукровин.
– Нет-нет, оставьте его, Дмитрий Палыч. Так что вы предлагаете, майор?
– Надо отправить группу на теплоход и начать эвакуацию тех, кто еще не заражен! А мы стоим здесь и ждем, когда они там все умрут! Да еще некоторые стреляют и убивают безоружных простых граждан! Замечу: наших граждан!
– А, ну что ж, довольно интересное предложение. Слышали, Дмитрий Палыч, что сотрудники говорят? – заметил Дроздов. – Прямо в бой рвутся, в самую гущу, так сказать!
