– Что колешь? – спросил Рубин.
– Что можно колоть, чтоб обезболить, когда терпеть уже нет сил? Конечно, морфий, – ответил Бурунов, отломил верхушку ампулы и добавил: – Да, Григорий Степаныч, у каждого зараженного свое проявление болезни.
– Общее что-то есть?
Бурунов посмотрел на него и задумался. Затем наполнил шприц и ответил:
– Общее? Пожалуй, есть. Резкие скачки температуры, мгновенная слабость во всем теле. Нет, не такая, как при гриппе или коронавирусе. Ноги просто не держат. Потоотделение и кровотечение наблюдается у многих, но все же не у всех.
– Вирус что, поражает печень? – из-за спины Рубина спросила только что вошедшая Лена.
– Печень? Нет, Лена. У всех по-разному. Вирус быстро находит слабое место в организме и, как я понял, обрушивает весь удар туда. Все происходит очень стремительно. Он активирует многие губительные процессы в человеке. Ни одно лекарство не успевает его купировать. А у меня, по всей видимости, слабым местом является печень. Вот жил себе и не знал, – усмехнулся через боль Бурунов.
– Андрей, сколько прошло с момента твоего заражения? – Рубин пристально смотрел на инфицированного.
– Если взять за ноль доставленных первой «скорой», то это получается… – Бурунов, посмотрев на свои часы, продолжил: – Сейчас почти четыре утра. Это значит, что первый контакт у меня был пять или пять с половиной часов назад.
– Вот видишь, если найти правильное лекарство, то его можно успеть купировать. А препарат, который убьет этот вирус, обязательно подберут. – Рубин медленно подошел к столу и почитал записи в журнале.
– Я и не сомневаюсь, что лекарство от него найдут или придумают. Жаль, только я этого точно не увижу. – Бурунов поднял шприц на свет и подвел раствор, пока из иглы не капнула жидкость.
– Ты сколько уколов себе сделал уже?
– Один. Полтора часа назад.
– Еще рано. Ты можешь… – Рубин бросил на него взгляд.
– Что, умереть от передоза? А что, лучше подохнуть от нестерпимой боли? Я уж лучше от этого укола, сил нет терпеть… Григорий Степаныч, если понадобится, в ящике стола ампулы. Я из хирургии и травмы все выгреб и сюда принес.
– Думаю, мне не понадобится.
– Как знать, как знать… Дай-то бог, чтоб не понадобилось. Ах как болит… у-у-у… – Бурунов согнулся, воткнул шприц себе в ногу и ввел раствор.
– Зачем весь шприц?! У тебя же там двойная доза! – бросился к нему Рубин.
Бурунов бросил пустой шприц на пол и с усмешкой взглянул на него. Улыбка на лице коллеги свидетельствовала о том, что укол начинает действовать, и Рубин сделал шаг назад.
– Григорий Степаныч, он же умрет! – подошла Лена.
– Ему так лучше, – ответил он и, быстро развернувшись, взял ее за руку.
– Что случилось? – Медсестра обратила внимание на его взгляд.
– Лен, ты как себя чувствуешь?
– Морозит немного и в пот бросает. Просто устала сильно, – ответила она.
Грохот за спиной заставил их обернуться. Тело врача Бурунова свалилось со стула, и, слегка подергиваясь, его ноги вытянулись в струну. Рубин повел медсестру своего отделения к выходу.
– Пойдем в коридор, чего тут стоять.
– Григорий Степаныч, давайте посидим, отдохнем. Что-то усталость навалилась. Почему нас не выпускают?
– Давай-ка присядь, – подвел он ее к скамейке в коридоре.
– А что вы на меня так глядите? Что случилось?
Рубин снял с Лены маску и показал.
– О боже. Я… я что… – Она смотрела на маску со следами крови и рукой провела по губам.
