– Сейчас лучшие умы по медицинской части бьются над изучением этого вируса. Результаты пока неутешительны. Мы не имеем права допустить выхода вируса за пределы больницы. Подразделения химической защиты с утра начнут дезинфекцию и зачистку. Если к тому времени кто-то останется жив, то их изолируют в специальные центры для изучения. Полковник, выполняйте.
– Понял, – ответил Каратов и пошел к офицерам.
В это время один из солдат крикнул:
– Она идет! Назад! Вернитесь назад!
– Лена, стой! Я тебя прошу, стой! Сделай два шага назад! – подбежал к забору Рубин.
– Карабас! – громко позвал Дроздов, и один из спецназовцев подошел к забору с приподнятым стволом укороченного автомата.
– Нет! Стойте! Что вы делаете?! Дима, останови их! – кричал Рубин.
– Гриша, это не в моей компетенции! – ответил Калугин.
– Григорий Степаныч, помогите! У меня ребенок маленький! Скажите им, я здорова! У меня нет симптомов! – Девушка плакала и вытирала слезы медицинской маской.
– Лена! Я тебя прошу, отойди назад на два шага! Я помогу, только не двигайся! – отвечал Рубин.
Девушка постояла и снова сделала шаг вперед.
– Карабас! – крикнул Дроздов.
– Нет! Не стреляйте! – Рубин сделал два шага вперед. Он резко рванул на себя калитку и заскочил на территорию больницы.
– Гриша! Зачем, Гриша?! Вернись! – крикнул Калугин.
– Дима, неужели ты не понимаешь, что эти солдафоны готовы перестрелять всех?! Они всех убьют, потом проведут дезинфекцию, и все! А мы так ничего и не узнаем об этом вирусе!
– Гриша, что ты хочешь узнать?! Ты же слышал, лучшие умы его изучают! Зачем, Гриша?! Зачем?! Вернись! – кричал у забора Калугин.
Рубин шагнул обратно к забору.
– Карабас! – крикнул Дроздов, и спецназовец направил ствол на врача.
– Что и следовало доказать! Они же даже не понимают, что я не инфицирован! Вот так же и с другими! Всех убьют! Дима, мы врачи, а не палачи! – Рубин повернулся и направился к медсестре.
– Возьми хоть это! – Калугин кинул ему респиратор.
Рубин поднял его, стряхнул и надел на лицо. Затем поднял руку, прощаясь с коллегами, и зашагал к больнице. Девушка побежала к силуэту, отделившемуся от забора и двигающемуся к ней.
– Григорий Степаныч! Григорий Степаныч! – бросилась она к врачу и, обняв, прижалась к груди.
– Ну все, все. Не плачь, успокойся. Все будет хорошо, – погладил он ее волосы.
– Григорий Степаныч, вы меня выведете? Мне страшно. У меня нет симптомов, я здорова, – смотрела на него девушка.
– Обязательно, обязательно выйдем. Только сейчас нам надо вернуться в больницу.
– Вернуться? Зачем? Я не пойду. Идемте к выходу. Зачем нам в больницу? – Девушка держала Рубина за руку.
– Лена, послушай меня. Соберись, успокойся. Сейчас никого не выпустят из больницы. Нам надо вернуться туда, а утром приедут представители Минздрава и нас выведут. Не бойся, все будет хорошо. Я рядом, мы вместе. Понимаешь?
– Да, я поняла, – ответила девушка и вытерла слезы.
– Вот и хорошо. Маску надень. Ну, пошли, что ли? – сказал он и посмотрел в сторону забора.
Дальний свет фар не давал возможность разглядеть, что происходило за забором, он взглянул на медсестру. Лена кивнула, и они двинулись к больничному входу. Пройдя мимо машин «скорой помощи» с телами водителя и медсестры, зашли в длинный коридор.
Картина, открывшаяся ему, заставила отшатнуться и остановиться. Создавалось впечатление, что он оказался героем какого-то фильма ужасов. Именно такие кадры он вспомнил во многих картинах. Но это было не кино, это была реальность.
