А Семён Петрович ставил высокие стога. Его стожки возвышались на бугорке, чтобы не заливала вода, чтоб сено не сгнило. Демидовские стога имели вертикальные стенки, а в верхней половине стенки сводились в конус. Семён Петрович подавал сено, а Дарья всегда стояла на верху стога, набивала и наминала сено в центре стога, чтоб никакой дождь стог не пробил.
– Кум, ты огораживать-то будешь стог? – поинтересовался Семён Петрович. – Я завтра хочу свои стожки огородить.
– Да надо, а то скотина объест. Надо жердей нарубить. Пусть парни завтра займутся этим.
Помогал Семён Петрович куму, а мыслями был дома, на своём поле. Представлял, как с Дарьей осенью будут убирать урожай. «Скоро конец лета, созреет хлеб. Рожь нынче надо жать после Ильина дня», – размышлял за работой Семён Петрович.
Уже солнце краем коснулось горизонта, как работа была завершена.
– Хороший стожок будет, кум! – сказал Демидов.
– Да, добрый. Спасибо тебе, Петрович! Выручил! Слыхал, что в Казани делается?
– Слыхал, – коротко ответил Демидов.
– Неспокойно! Однако, и до нас дойдёт скоро…
– Ну, дойдёт, так дойдёт! – сказал, как отрезал, Семён Петрович.
Домой с кумом возвращались через поле. Шли молча, каждый думал о том, что ждёт впереди: «Что будет дальше? Как жить?»
Как ни крути, а приближался конец лета, уже созревали хлеба, наступало время жатвы.
Семён Петрович был хорошим хозяином: всегда точно угадывал сроки работ в поле. Сначала всей семьёй жали рожь, потом ячмень, затем пшеницу.
Чтобы узнать, поспел ли хлеб, Демидов срывал первый попавшийся колос, шелушил из него зерно, пробовал. Хрустит зерно на зубах, значит, хлебушко поспел и его пора убирать.
Думы о неспокойной жизни в Казани не давали покоя не только Семёну Петровичу, но и всем зажиточным крестьянам. Только-только люди стали на ноги вставать, а тут сызнова куролесье…
8
Чуллинцы от знакомых купцов в Тетюшах слышали, что основные революционные события проходили в Петрограде, а что на самом деле делалось в стране – никто не знал.
Революционный процесс охватил российские города и регионы. Не обошли они стороной и Казанскую губернию.
Напряженная обстановка в деревнях и селах губернии сложилась летом и осенью 1917 года. Повсеместно крестьяне осуществляли раздел земель, отобранных у помещиков и сельской буржуазии.
Землю, скотину, нажитое добро стали отнимать и у зажиточных и рачительных крестьян. Что тут началось! Тяжело расставались крестьяне со своим кровью и потом заработанным имуществом. Не все хотели добровольно отдавать все колхозу, таких признавали кулаками и отбирали все: средства производства, домашнее имущество, дом и хозяйственные постройки, оставляли лишь немного одежды, да еды на дорогу, а их самих с семьями, включая детей и стариков, высылали в отдаленные необжитые районы, лишая всех гражданских прав.
Целые семьи отправляли на поселение на север, отобранные вещи раздавали бедноте. Грозила ссылка и Демидовым. И сгинуло бы, как и многие другие, это сильное, трудолюбивое семейство, если бы Семён Петрович не набрался бы храбрости и сам не пошёл к новым властям.
Демидов стал доказывать, что всё нажил своим трудом, никого ни разу не нанял в работники, что сами своей семьёй работали, не покладая рук. И слушать не стали. Тогда Семен Петрович ткнул новым властям свою правую руку с недостающим большим пальцем:
– А то, что я кровь проливал на войне, защищая Отчизну, инвалидом стал? И теперь меня из родного дома высылать?
