Вишневая - страница 4

Разумеется, издевки и сарказм. Кажется, по другому сценарию их общение никогда и не работало. В ее положении стоило бы посыпать голову пеплом и покорно молчать, хоть высказаться хотелось о многом. Гордость ее ахиллесова пята и проглатывать ее рядом с Мироновым становилось чрезвычайно трудно.

– Так как я могу закрыть хвосты, – с нажимом повторила Есеня, выдавив с ядом, – Даниил Александрович?

– Если б я знал… Тебе столько нужно наверстать, а отчисление уже в октябре.

По его лицу расползлась гадкая улыбка, которая так и просилась, чтобы ее стерли кулаком. Еще одна горькая порция гордости была проглочена. Есеня терпеливо ждала, когда он сполна насытится своей новоприобретенной властью и сподобится дать ей внятный ответ. Миронов, словно понимая это, отвлекся на группку студентов, притаившуюся у стены, заставил тех выполнять отжимания, раздал ценные комментарии по поводу техники, да и в целом делал все возможное, чтобы продлить мучительное ожидание. Когда мысли Вишневецкой начали медленно формироваться в план по стратегическому отступлению из зала, Даня, наконец, снисходительно выдал:

– В начале октября пройдут соревнования по легкой атлетике между университетами. Займешь хотя бы подиум и я, так уж и быть, поставлю зачет.

Соревнования? Подиум? Легче было откупиться, чем выполнить эти условия. Есеня с сомнением покосилась на него:

– Может, лучше деньгами?

– Ты за кого меня держишь, Вишневая?

– Разве сборную на соревнования готовит не Владимир Семенович Зубков?

– Тебя буду готовить я. Вопросы?

Он закапывал ее без лопаты и земли. Знал ведь, что она в жизни не подберется к призовым местам, да и бег никогда не был ее сильной стороной. Длинноногие подопечные Зубкова были на голову выше Сени во всех смыслах. Едва ли тот придет в экстаз от новости, что Вишневецкая собирается пополнить состав его драгоценной команды. Этот мерзкий старикан всем и каждому четко давал понять, что лишь его бестолочи имеют хоть какой-то вес в спортивной жизни университета. Остальные так, грязь под ногтями. От перспективы обречь себя еще и на вечное недовольство со стороны Владимира Семеновича под кожей прошелся озноб. Не в ее положении стоило бы торговаться, но вся эта сделка отчаянно воняла керосином.

– Допустим, я соглашусь, – размышляла Есеня, заложив руки за спину, – но ведь мне нужно время на подготовку.

– Можешь заняться утренними пробежками для начала.

– Пары начинаются в девять, – резонно заметила она.

– Успеешь, если начнешь с шести. А я ради чистоты выполнения задачи буду следить, чтобы ты не отлынивала. Назовем это отработкой.

Есеня пораженно выдохнула:

– Это не отработка, а наглость!

– Мудацкий поступок, правда?

Какое же хрупкое у него эго, если до сих пор он так и не переступил через ее неосторожные слова. Все это ради мести, ради банальной, глупой мести. Как же иначе? Задать стандарты, до которых Есеня очевидно не дотянет, кажется самым верным планом действий. В ответ на это она прямо сейчас могла бы развернуться и отправиться в деканат с просьбой перевестись к другому преподавателю. Вот только ей могли попросту отказать без объяснения причин, а рисковать ей вовсе не хотелось. Она задумалась: месяц утренних пробежек в компании Миронова. Звучало не так уж и страшно. Нужно было всего-то перетерпеть и уповать на то, что в конечном счете Даня над ней сжалится.

В безвыходном положении вариантов в запасе было до смешного мало. Сдавшись, Есеня нехотя выдохнула: