Триумфальные успехи СССР в космонавтике во многом были заслугой предшественников Хрущева – кровавого диктатора Сталина и его правой руки Лаврентия Берии.
Когда в шестьдесят четвертом году днепропетровская партийная группировка убрала с политической сцены Хрущева, никто в народе особо не горевал из-за ухода этого сталинского палача. Народ на это отреагировал новыми частушками и анекдотами.
Товарищ, верь: взойдет она,
на водку прежняя цена,
и на закуску выйдет скидка —
ушел на пенсию Никитка!
Поэтому, наверное, и неудивительно, что сразу после похорон Хрущева стали распространяться слухи об осквернении его могилы на Новодевичьем кладбище. Рассказывали, что уже на следующий день после похорон Хрущева на его могиле кто-то устроил отхожее место. Бродили различные истории, будто кто-то несколько раз выкапывал из могилы тело Хрущева, а позднее был арестован рабочий Новодевичьего кладбища, который, как оказалось, и выкапывал труп Хрущева. Из-за регулярного осквернения могилы Хрущева, как судачили рядовые обыватели, московскими властями было принято решение о закрытии Новодевичьего кладбища.
Эпоха правления Брежнева в восьмидесятые годы с легкой руки одного малообразованного ставропольского комбайнера было названо застоем, в действительности же она была золотым временем советского государства: в магазинах появилась бытовая техника – холодильники, телевизоры, стиральные машины, радиоприемники; открывались дома мод; на прилавках магазинов стала появляться одежда из соцстран и из Финляндии.
Но идеологические основы общества были уже в значительной мере подорваны предшествующей эпохой. Начавшееся еще во времена так называемой «хрущевской оттепели» размывание основ советской идеологии, обесценивание коммунистических идеалов прошлого, приняло фатальный характер. Диссидентские настроения подобно едкой плесени расползались по разным уголкам страны, находя приверженцев подобных умонастроений не только среди жителей крупных городов, но и в далеких рабочих поселках, затерянных на необъятных просторах Сибири и Русского Севера.
В умах значительной части советских граждан витали уже не мысли о далеком светлом будущем, как у их отцов и дедов, а меркантильные интересы дня сегодняшнего. В портовых городах и крупных городах-миллионниках пышным цветом процветала фарцовка: молодежь гонялась за дисками популярных западных поп-групп, за западным ширпотребом – кроссовками, джинсами. Подростки из состоятельных семей покупала у фарцовщиков джинсы Montana, Levi’s, Lee, Wrangler по цене месячной зарплаты инженера (150–200 рублей), а те, чьи семейные бюджеты были поскромнее покупали польские Odra, болгарские «Рила», индийские Miltons, Avis. А уже в 80-х появились более дешевые немецко-итальянские джинсы – Jordans, Super Perrys, Rifle, Riorda, Genesis, Ledex, Colorado.
У определенной части молодежи джинсы были признаком социального статуса. На вершине этого социального престижа были те, кто носил джинсы Levi’s, Lee, Wrangler, а внизу были обладатели скромных индийских и болгарских изделий. Модники, щеголявшие в джинсах Levi’s или Wrangler в адрес тех, кто носил скромные болгарские джинсы, пускали различные остроты: «У кого на жопе “Рила”, тот похож на крокодила». И в этот джинсовый фольклор причудливым образом вплетались имена и фамилии популярных рок-музыкантов и политических деятелей: «Наш любимый Элис Купер носит джинсы
