Висячие сады Семирамиды - страница 34

Спустя годы, вспоминая последние три года жизни отца, я ругал себя, что ввязывался в ненужные разговоры о политике, вместо того чтобы расспросить его про нашу родословную, про наших родственников Сириных и боковую ветвь семьи – купцов Рукавишниковых. Как-то на одной краеведческой конференции я подошел к знакомому старому архивисту, стоявшему в окружении таких же седовласых, бородатых любителей старины и сказал, что хотел бы задать ему несколько вопросов относительно нашей родословной.

– Об этом надо было расспрашивать своего отца. Ты же жил с ним, вот надо было и поговорить о вашей родословной. Мы что, советские дедушки, а он – родственник Рукавишникова. Он бы, я думаю, многое тебе мог бы рассказать, – ответил мне бородатый старец-краевед.

Сейчас, когда я вспоминаю отца, наши ожесточенные споры в восьмидесятые, мне на ум приходят слова из песни Владимира Высоцкого: «Мне теперь не понять, / Кто же прав был из нас / В наших спорах без сна и покоя. / Мне не стало хватать его только сейчас, / когда он не вернулся из боя».

Но тогда, в восьмидесятые, голова у меня была забита совершенно другими вещами, чем родословная нашей семьи. У нас в городе было неспокойно. Наша бывшая соборная площадь превратилась в место сборищ различных горлопанов. Кого только здесь не было. Стояли различные кучки ловцов душ: националисты из «Памяти», кришнаиты, иеговисты, пятидесятники, антисоветчики всех мастей.

Отдельную группу составляли шапсуги. Они стояли с плакатами, призывающими признать геноцидом события Кавказской войны девятнадцатого века, а также выселение значительной части коренного населения Северного Кавказа в Турцию, сталинскую депортацию народов Кавказа. Среди них выделялся один – высокий, статный, он был на голову выше даже самых рослых шапсугов. Многие, как и я, знали его только по прозвищу «Вождь». Его крупное телосложение невольно вызывало ассоциацию с актером Сипсоном из фильма Милоша Формана «Пролетая над гнездом кукушки».

Активное брожение началось и среди партийной номенклатуры – работников обкомов и райкомов: номенклатурные чиновники, антисемиты по своим внутренним убеждениям, вдруг обнаруживали в своих родословных семитские корни и, вооружившись брошюрками еврейского общества помощи иммигрантам «Как успешно пройти иммиграционное интервью в американском посольстве» и «Руководство для иммигрирующих в Соединенные Штаты», ринулись со своими семьями штурмовать консульские отделы посольства США в СССР, чтобы с долгожданной визой и статусом беженца, обеспечивавшим этим потомкам энкавэдэшников безбедную жизнь за счет американских налогоплательщиков, переселиться в Соединенные Штаты. Скудоумным американским чиновникам из посольства они рассказывали вымышленные истории о страданиях своих родственников, якобы подвергшихся репрессиям от кровавого коммунистического режима, утверждали, что испытывают серьезные опасения в нынешних условиях активизации национализма в Советском Союзе подвергнуться преследованиям на религиозной или национальной почве. И в итоге добивались долгожданного статуса беженцев.

Вслед за этими мнимыми беженцами по проторенной асями пекуровскими, еленами козлёнками, татьянами апраксиными дороге потянулись охотницы за графскими титулами и отпрысками из состоятельных и респектабельных буржуазных семеек.

Глядя на эти толпы уезжающих в Соединенные Штаты представителей партийной номенклатуры различного уровня, я про себя думал, что когда-нибудь все эти мнимые беженцы, все эти дети и внуки бывших партработников взорвут Америку. Нет, они не будут подрывать устои общества, не будут вести коммунистическую пропаганду, как их отцы и деды. Собственно, и их отцы и деды не верили ни в какие коммунистические идеи. Все эти вылезшие из разных углов представители разночинного отребья, все эти Бронштейны, Ульяновы, Свердловы, Хрущевы никогда не верили в коммунистические идеи. Они хотели власти и рая на земле для себя и для своих детей. Собственно, они и жили как в раю. Когда в двадцать первом году в Поволжье от голода ежедневно умирали десятки тысяч людей, гнусные большевистские вожди и их семьи отдыхали на курортах Германии. Единственный человек, который, возможно, верил в коммунистическую утопию всеобщего равенства и братства, был недоучившийся семинарист Джугашвили. Потому-то он и оставил после себя несколько костюмов армейской одежды. Нет, эти перебравшиеся за океан дети большевистских палачей, сексоты и дети сексотов не позволят себе критиковать буржуазные ценности. С этим у них все будет в порядке, но они принесут в Америку ненависть: они ведь и здесь, в Советском Союзе, делили мир на людей первого, второго и третьего сорта. Все, кто не принадлежал к их партийной номенклатурной ячейке, были людьми второго и третьего сорта. И там, в Америке, у них также мир будет делиться на людей первого, второго, а может, и какого-то десятого сорта: есть англосаксы, есть немцы, есть европейцы из стран не первой величины вроде итальянцев, шведов, датчан, ирландцев, а есть и совершенно непонятные для них представители европейских народностей – чухонцы-финны, латыши, литовцы, поляки и прочее. А в нижней части их социальной шкалы ценности человеческой породы будут располагаться афроамериканцы, латиноамериканцы. Деньги различных американских благотворительных обществ, которые могли быть использованы на поддержку социально обездоленных слоев американского общества, будут уходить в карманы тех, кто в реальности не имел никаких оснований для получения статуса беженцев, чьи отцы и деды были повинны в поступках, которые можно отнести к преступлениям против человечества.