Она была поздним ребенком. Маме было тридцать семь, отец на три года старше. Две предшествующие беременности завершились выкидышами, и эта, третья, грозила закончиться тем же, но все завершилось благополучно: мама выходила беременность до конца и родила вполне благополучного младенца – три килограмма семьсот граммов.
Мама работала аппаратчицей на Первомайской ТЭЦ, там же, на ТЭЦ, машинистом котла работал отец. Там они познакомились, а потом поженились.
Оба они были «лимитчиками». Вначале жили в общежитии Ленэнерго на Богатырском проспекте. А потом в коммуналке на улице Тюшина. Но эту пору их семейной жизни она знала только со слов мамы. Когда она родилась, они жили уже в двухкомнатной квартире в Купчине, на Пловдивской улице.
Семья держалась на маме. Отец частенько напивался, как говорила мама, до поросячьего визга. В самом начале их брака они еще работали в одну смену, мама неотступно следила за ним, чтобы он не зашел после работы в рюмочную, но после рождения ребенка им пришлось перейти в разные смены, и отец получил вольную – теперь частенько бывало, что отец, приходя с работы, «не находил дверей». Дома у них из-за этого постоянно происходили ссоры. Мама ругала отца, называла его алкоголиком, слабохарактерным, безвольным. Отец, виновато опустив голову, в знак согласия лишь кивал головой и время от времени монотонно повторял: «Имеешь право». Сидел, кивал головой и повторял: «Имеешь право». В каком бы в состоянии он ни приходил домой, никогда не скандалил. Она не помнила, чтобы он, даже будучи в сильном алкогольном опьянении, становился агрессивным. Он был тихим, незлобивым пьяницей. Какие-то слова оправдания он пытался привести лишь наутро, когда мама вновь повторяла свои словесные экзекуции.
– Ну что ты завелась! Ну выпил с устатку с друзьями, надо ли скандалить?! Наглотаешься угольной пыли, так хоть легкие прочистишь.
– Никогда не выходи замуж за алкоголика! – говорила мама. – Лучше прожить одной, чем с мужем-алкоголиком!
Как и у многих девушек ее социального круга, «первый опыт борьбы против потных рук пришел к ней очень рано», еще в четырнадцать лет. Она не сразу оценила, как искусно над ней потрудилась природа, каким богатством она ее одарила, поэтому в юности она была весьма неразборчива в отношениях.
В седьмом классе за ней стал ухаживать Макалов. Он учился в десятом. И был из таких парней, про которых говорят «рост метр с кепкой», – метр пятьдесят с небольшим. Однако этот недоросток был главой местной школьной шпаны, заводилой местных хулиганов. Ей льстило, что за ней ухаживает парень из десятого класса, авторитет среди «крутой» школьной шпаны. Потом были другие персонажи ее школьных романов. Они были повыше и красивее, чем Макалов, но из той же среды школьных уличных «боксеров». С ними она беспрепятственно могла ходить в разные клубы, но в женской физиологии они были не искусны, поэтому все ее постельные баталии с этими уличными боксерами сводились к однообразным механическим движениям.
Настоящий сексуальный опыт к ней пришел позже, уже в университетские годы, когда в ее жизни появились мужчины старше ее лет на десять. Первым мужчиной, который открыл в ней женщину, был Рогозин. С ним она познакомилась на раскопках в Ольвии, куда поехала на археологическую практику после первого курса. Рогозин работал научным сотрудником в Институте археологии. Он был высоким, статным, внешне напоминал немецкого актера Матьё Каррьера. У него были по-женски красивые ноги – стройные, без всякой растительности.
