Ее кратковременный археологический роман с Рогозиным также не имел продолжения. Они несколько раз встречались уже после возвращения из экспедиции, но это был уже другой Рогозин, который опасался, что про его связь с молодой студенткой кто-нибудь может рассказать его жене. И когда при встрече она, забывшись, брала его за руку, он быстренько освобождал руку, поясняя свое движение словами, что им нужно вести себя осторожно, так как в метро можно наткнуться на каких-то знакомых и тогда не избежать скандала. Этот боязливый, скучный Рогозин ее разочаровал. Он еще несколько раз звонил, пытался договориться о встрече, но она уклонялась от продолжения отношений, ссылаясь на занятость по учебе.
С Рогозиным к ней пришла женская зрелость. Каждое лето она уезжала в археологические экспедиции. Для нее это была возможность подзаработать какие-то деньги, а также провести отдых на юге за казенный счет. Как и в первую экспедицию, у нее возникали курортные романы и, как и в случае с Рогозиным, практически сразу после возвращения из экспедиции угасали.
А дома все оставалось так же, как прежде: пьяный отец, приходя домой, «не находил дверей», за это его отчитывала мама, а он в знак согласия лишь кивал головой и повторял: «Имеешь право». Все было так же, как в ее детстве, только главные персонажи этих театральных действий заметно постарели. Отец не дожил три месяца до шестидесяти лет, – инфаркт. Из экономии семейного бюджета пил всякую гадость и курил дешевые советские папиросы «Север» и «Беломорканал», вот и закончилось всё тем, чем должно было закончиться. Вот так банально просто оборвалась жизнь среднестатистического советского рабочего.
Она тогда училась на третьем курсе.
Мама прожила еще шесть лет и вдруг резко стала угасать – цирроз печени. О своей болезни она не говорила, а когда заговорила, было уже поздно. Умерла от той болезни, которая должна была бы настигнуть отца, а настигла ее.
Приехали на похороны немногие родственники, друзья, знакомые по работе. Говорили о чем-то, вспоминали. Она слышала, как одна из сослуживиц родителей сказала своей соседке: «Бог забирает лучших». Ей хотелось подойти и сказать этой женщине: «А вас тогда почему Бог не забрал? Наверное, вы не из лучших?» Она ненавидела эти банальные пошлости.
А между смертью отца и мамы были ее мальчики, или, как она их называла, постельные друзья. Они были то младше, то чуть старше. Короткие встречи, от постели до постели. Никого из них она не видела в роли человека, с которым бы пошла по жизни рядом. Это были спринтеры. Они годились только на короткие дистанции – на несколько вечеринок, несколько коротких встреч от постели до постели.
С первых ее школьных сексуальных опытов прошло уже много времени, и теперь это была уже не та незрелая, неопытная девушка, ничего не понимающая в отношениях мужчин и женщин. Теперь для нее уже не оставалось каких-либо секретов в том, что в американских фильмах называлось «заняться любовью». Она уже сознавала, каким искусным орудием ее одарила природа, сколь вожделенна ее нагота в глазах мужчин. Особенно притягательно ее тело становилось летом, когда коричневый загар ровным слоем покрывал ее красивое тело. Оставалась незагорелой только узкая полоска от трусиков купального костюма. Все остальное, в том числе и грудь (она не стыдилась загорать топлес), было покрыто ровным слоем загара. Вот эта узкая полоска незагорелой части тела, сзади два круглых, упругих мячика ее изящной маленькой попы, а спереди – аккуратный треугольник волос ее лобка на фоне незагорелой части более всего и возбуждали мужчин, пробуждали в них эротическое томление и физиологическую страсть.
