Non tamen affi rmo quod hic sit verus, ac certus et debitus rei gestae ordo descriptus, quia talis vix ab aliquo reperitur expressus. In ipso autem Evangelio, reperies Verbi incarnati historiam, mandata et promissa: in quibus habes viam, veritatem, et vitam. (Вступление, I: 10)
Однако я не утверждаю, что это истинное, надежное и должное описание порядка событий, так как его вряд ли кто-либо найдет записанным. Напротив, в самом Евангелии ты найдешь историю Воплощенного Слова, Его заповеди и обещания, в которых ты обретешь путь, истину и жизнь.
При возможных расхождениях в хронологии между четырьмя Евангелиями Лудольф, однако, придерживается последовательности событий довольно простым способом, за исключением тех случаев, где тема или эпизод, как кажется, подтверждают полное рассмотрение, которому Лудольф посвящает свое отступление, иногда занимающее несколько глав; или где Христос говорит о тех предметах, о которых Лудольф намеревается предложить собственное размышление. Пример отступления первого типа может быть найден в семи главах первой книги, в целом и в частностях посвященных Иоанну Крестителю, поскольку Лудольф рассматривает его как важную фигуру в данной истории, так как он был предтечей Христа, а кроме того, проповедником и отшельником (см. Кн. I, гл. 17, I: 147–48), – эти два служения находятся в фокусе благочестия Лудольфа в контексте его собственного опыта, как доминиканского, так и картузианского. Лудольф нигде не утверждает, что он сам рассматривает Иоанна Крестителя как своего особого покровителя; тем не менее, можно предположить, что в его душе существовала идея подражания этому святому – в жизненном пути, который Лудольф поддерживал, в том, как Иоанн представлял Христа своим читателям, в проповеди покаяния. Более того, возможно, что, поскольку Иоанн является примером как отшельнической жизни, так и проповеднического служения, Лудольф показывает Иоанна, особенно читателям-картузианцам, как фигуру, вполне достойную того, чтобы с нее начиналось размышление о жизни Христа. Для картузианской духовности характерны как полуотшельнический образ жизни в одиночестве и молчании, так и акцент на проповеди – служении, которое в истории ордена осуществлялось не только на амвоне, но и на печатных страницах, что в какой-то мере объясняет как написание книги Лудольфа, так и другие картузианские публикации.[19] В этих главах первой книги содержится весьма полное рассмотрение фигуры Иоанна: “De Conceptione Johannis Baptiste” (4); “De Nativitate et Circoncisione Precursoris Domini” (6); “De Offi cio et Vita Johannis Baptiste” (17); “Johannis a Deo Missus Venit ad Baptisandi Offi cium” (18); “Johannis Concessus Est Se Non Esse Christum: Sed Ejus Precursor et Nuntium” (19); “De Penitentia Facienda et Qualitatibus Ejus” (20) и “De Baptismo Domini et Paterna Revelatione” (21).
Пример отступления второго типа может быть найден в тринадцати главах второй книги, которые Лудольф посвящает Страшному суду в размышлении об эсхатологическом учении Христа до Страстей. Эти главы выходят за рамки хронологической последовательности событий, поскольку Лудольф также в конце своего сочинения приводит две главы о Страшном суде, а также об адских наказаниях и о Небесных радостях (Кн. II, гл. 87 и 88). Однако так как эта тема относится к словам Христа, обращенным к Его ученикам непосредственно перед Его смертью, тема Страшного суда становится составной частью повествования. Цель Лудольфа при написании
