Что? Что? Гордость?
Откуда такая всколыхнувшаяся любовь к чаду?
Кое-как справившись с желанием оторвать у Адама Редвила что-нибудь жизненно важное, я вторично задрала подбородок, изображая упоение новым знакомством.
– Мы перекинулись парой фраз. Составляли понимание друг об друге. Знаете ли, присматривались!
Гордон Стейдж напряженно посмотрел на меня как на свою мать Аманду. Как на полоумную.
– Именно так, – решил поддакнуть Редвил.
– Ты устал с дороги. Оставим дела до завтра, а пока Эдмунда покажет тебе твои покои. Вечером соберемся всей семьей на трапезу.
– Как скажете господин Стейдж.
– До встречи, госпожа Вивьен.
Мой рот скривился, пока молодой мужчина поднимался наверх, в сопровождении носильщиков и главной прислужницы. С моим сундуком.
Дед молчал, пока важный гость не исчез за поворотом, а потом встал как солдат, напряженно зависнув перед моей врождённой низкорослостью.
– Вивьен, надеюсь ты будешь ниже воды, тише травы, дорогая. Не вздумай опозорить меня. Если забыла про манеры, повтори «Благочестивый кодекс леди». Я попрошу Эдмунду тебе его принести.
– Это все наставления?
– Будут еще, если устроишь какой-нибудь кавардак.
– Отправите меня в ссылку пожизненно?
– Рассмотрю это предложение на досуге с разных сторон, в таком случае.
Я вспыхнула. Беспристрастное лицо деда, как всегда, не выражало ничего. Зато ощущение, что надо мной парит тиран, не покидало.
Я хлопнула глазами, словно дурочка.
– Конечно, не стоит вам переживать.
Схватив Гордона под руку, мы стали подниматься вверх. Каждый в свои покои.
– У меня есть к вам небольшой разговор. Уделите свое внимание, чуть позже?
– Надеюсь, это не просьбы по посадке овощей гигантов? Я уже сказал, что мы этим промышлять не будем.
– Нет, маленькая просьба, касающаяся празднества дражайшей тетушки.
Гордон Стейдж вздохнул. Его молчание было красноречивее всех слов.
Пусть идет гадает, что я там придумала.
Зайдя в свои покои, я срочно попросила Бенедикту вызвать кого-нибудь чтобы отнесли сундук Редвилу, а мой вернуть.
Пока это все проделывалось, я нервно заламывала себе пальцы и остановившись у напольного зеркала замерла, вмиг смутившись.
Волосы, непослушными серо-голубыми кучеряшками торчали в разные стороны, как у чокнутого профессора, здоровенные очки в пятнистую оправу, заполнили собой половину лица, зато подходили к платью в здоровую клетку. Оно было голубым, но рисунок охрово-коричневый. Для дома и посадки, самое оно. Удобное, дышащее и приятное на теле.
Но все это вдруг стало смущать.
Возможно, я решила повзрослеть? И это проявлялось в непринятии себя.
Ведь мне раньше, было абсолютно все равно на наряды.
Чертыхнувшись про себя, я выкинула из головы дурацкие мысли.
Меня все устраивало.
Наконец, мой сундук вернули.
Можно сказать, выгнав Бенедикту, я застыла возле него и дрожащей рукой открыла крышку.
Несколько секунд не дышала.
Сначала обрадовалась, что драгоценные издания оказались на месте, а потом напряглась. Пара книг, вытащенных с низа дорожного товарища, выглядывала из ночной утепленной сорочки и платья из ситца.
Он все же ковырялся в моих вещах.
Развратник!
До вечера я не высунула из покоев носа. Мне было стыдно, обидно и неприятно.
Этот человек намеревался жить в моем доме минимум две седмицы.
Я два месяца выживала в вечной мерзлоте и только обрадовалась, что заживу дома, катаясь как сыр в масле, снова вступала на путь воины с препятствиями.
