Дед ловко сменил тему, дабы отвести внимание от меня и моих манер.
Благодарная Гордону за возможность не вступать в полемику, я уделила все внимание еде, пока Адам разглагольствовал своим спокойным грудным баритоном, делясь своими умными идеями.
Мы непроизвольно переглянулись с отцом, подумав одинаково о том, что чувствуем себя двумя идиотами среди этих одаренных изречениями людей.
– Энрике?
От неожиданного выразительного голоса, даже я вздрогнула, чуть не поперхнувшись водой.
За моей спиной материализовалась Аманда.
Гордон Стейдж замер, как вкопанный в землю столб.
Нахмурив брови, я повернулась.
Моя чокнутая прабабка, вырядилась в открытое декольтированное платье, совершенно не аквийской малиновой расцветки. Где она его взяла, осталось загадкой.
Сверху женщина, все же, догадалась прикрыться пушистой и старой шалью, с проеденными мулью дырками.
– Энрике, ну наконец-то, милый мой, я пришла.
Через долю секунды, прабабка как марафонец бросилась к Адаму Редвилу, распахнув объятия.
Было хорошим решением пойти на ужин, чтобы увидеть окаменелое лицо всезнайки Адама, когда Аманда, включив все свое безумие, бросилась в объятия молодого мужчины.
Тот, не зная как реагировать (явно не привык к проявлению таких ярких чувств), застыл на месте, пока голова прабабки не уперлась в белую рубаху и не оставила там след красной мазилки от намалеванных губ женщины.
Благо, Гордон Стейдж, умеющий быстро овладевать своими эмоциями, решил ситуацию. Помощница Аманды вывела женщину и уложила в кровать, снабдив хорошей порцией успокоительных капель.
Я напряглась, переживая за мой план с днем воплощения Агнесс. Если старуха сейчас сляжет с очередным приступом душевной болезни, будет плохо. Я уже планировала устроить увеселение, которое не оставит равнодушным никого.
Решив не отступать от плана, я улеглась в постель, но сон не шел. Я и не ожидала что ответ Винсента Тотала так съездит по моему самолюбию.
Рано утром, позавтракав в покоях кашей с лесными ягодами и большой кружкой кавы, я решила что пора действовать.
Дед, обычно, с самого утра уезжал в контору и посему проход в его владения, в виде кабинета, был открыт.
Без позволения, Гордон Суревер Стейдж, не давал входить в его личное пространство. Посему, завязав непослушные волосы в косу, надев любимое клетчатое платье, я взяла горшок с опунцией опиумной, давшей тонкий стебелек и уверенно вышла из покоев.
Стоял чудесный день. В воздухе витали ароматы лета, старых вещей и пыли, летающей в лучах Сувара.
Не очень хотелось кого-либо встречать, но на моем пути встала Эдмунда.
Сдержанное синие платье, облегало ее полную фигуру, делая менее заметной.
– Ты бы навестила Агнесс, дорогая. Женщина пережила сильное душевное переживание.
Я тут же закатила глаза.
– Из-за нее, я постоянно нахожусь в напряжении. Вот пусть и она теперь помучается.
– Виви, не стоит быть такой жестокой. Твоя тетушка хочет тебе только лучшего, как и все в этом доме.
Самой-то не смешно, от таких изречений?
– Это маловероятно, – покрепче схватив горшок с дарением для деда, я посмотрела вдаль, на очередной портрет. Основатель рода Стейдж Ааарон, разглядывал всех с полотна с толикой нездорового безумия. – Хорошо, я навещу ее, обещаю.
– Вот и хорошо, дорогая. А я сделаю тебе твой любимый медовый торт.
– Умеешь ты уговаривать, Эдмунда.
Спустившись по лестнице и ловя тишину дома, я прошла мимо антикварного гостиного зала, где накануне мое терпение испытывал главный молельщик и обернувшись несколько раз, я постучалась в дверь кабинета деда.
