Вкус вечной ночи - страница 14

Поистине, то был дьявольский вальс, который вызвал неприкрытое любопытство у присутствующих на балу гостей. Красивый молодой офицер в парадной форме с красной кирасой, невинная изящная дебютантка в белом платье и кружащая их по залу обезумевшая романтичная стихия.

Иные литераторы, наблюдая за откинувшейся в сильных руках Настей, сочли бы, что алая роза на ее груди очень сильно напоминает кровавое пятно, а сама дебютантка – беззащитную жертву в руках неторопливого хищника, но бал был настолько блистателен, что подвыпившие писаки старались гнать от себя настолько неуместные на празднике нехорошие мысли.

Настя с князем были единственной парой на площадке, и вальс сейчас выглядел каким-то мистическим, опасным и даже зловещим.

Ритм постепенно ускорялся, и девушка не на шутку встревожилась, когда почувствовала, что у нее ужасно закружилась голова. Воспользовавшись правом приглашенной дамы, она стрельнула глазами на лицо своего партнера и вдруг встретилась с направленным на нее каким-то хищным, жадным и изголодавшимся взглядом торжествующего зверя.

– Я вижу, вы устали, юная леди, и, очевидно, вам нехорошо. Позвольте проводить вас туда, куда вам будет угодно. К примеру, в институтский сад.

– Вы правы, князь, – ответила Настя, растворяясь в гипнотических глазах величавого кавалергарда. – Не изволите ли вы проявить благосклонность и сопроводить меня туда, мне правда нужен свежий воздух.

– Почту за честь, мадемуазель! – поклонился гвардеец и, подав Насте руку, направился к выходу на институтскую территорию.

То было грубое нарушение всех мыслимых благородных понятий, но Настю словно околдовали манеры, голос и глаза кавалергарда. Она шла как в тумане, и только Господу известно, каким чудесным образом ни один из гостей бала, преподавателей института или обслуживающей челяди не заметил, что она покинула здание в сопровождении присланного императором почетного столичного гостя.

Многими часами позже, когда дознаватели начали проводить расследование, все в голос твердили, что Оболенский проводил девушку до столика с фруктами, а сам после этого продолжил беседу с дебютантками и преподавателями, во исполнение воли императора стремясь определить самых лучших из выпускниц.

На самом же деле пара шла в это время по деревянным тротуарам по направлению к реке.

Посвятив обучению долгих шесть лет, в течение которых Настя ни разу не покидала стен института, девушка с уверенностью и даже в темноте ориентировалась на прилегающей к нему территории. Она очень любила некое место на берегу реки Цны, у аллеи высоких тополей, и именно к этому месту она сейчас целенаправленно направлялась.

Офицер шел молча, чему-то улыбался, стройный, как все кавалеристы, но отчего-то холодный и откровенно окидывающий взглядом привлекательное тело своей невинной спутницы.

Только сейчас и даже через перчатки Настя почувствовала, что у спутника невероятно ледяные руки, но то ли из-за усталости, то ли из-за слабых познаний в медицине она решила не придавать тому значения.

Вскоре пара вышла на берег реки. В темной воде неторопливого неширокого русла отражались мириады созвездий и прохладная, спокойная луна. Все утки давно уже устроились на ночлег, и только лягушачий хор исправно выдавал многоголосые трели из дремучих зарослей растущего вдоль берега невысокого камыша.

Совсем близко к воде росли раскидистые плакучие ивы, кончики ветвей которых касались сияющей в свете звезд и лунного мерцания зеркальной речной глади. В густых зеленых кронах копошились и кричали занятые своими важными делами невидимые глазу лесные птицы, и крики их отчего-то показались сейчас Насте невероятно печальными.