Неуютное небо качнулось, зашлось морозной синевой. Как это нет папы? Что за бред? Может, мама не так поняла. Кто-то позвонил, перепутал. А папа в больнице и с ним всё нормально. Не может так быть! Мир прекрасен. Мир добрый… Добрый? Сестра ещё девчонка, старшеклассница. Мама в школе копейки получает. Он безработный.
Царапнул щеку брошенный ветром песок. Денис стоял посреди моста. Прочь убегал паренек в синем спортивном костюме с телефоном в руке. С его телефоном.
Догнать?
Зачем?!
Какой-то телефон.
Плевать.
Медленно шагнул. И накатил страх. Отец разбился. Упал с высоты. Здесь тоже высоко. Очень высоко. Пальцы обхватили холодный металл поручней. Прижался к ограждению. Есть шанс не упасть, маленький, но есть. Если держаться. Если не разжимать руки. Пока пальцы не устанут. Внизу рельсы и провода. Опасно! Главное не упасть!
– Молодой человек! – мужчина в полицейской форме. Ладони вперед на уровне груди. Пальцы веером. – Остановитесь! Не делайте этого! Там очень высокое напряжение. Вы загоритесь в полете. Это очень больно.
Непонятно, чего хочет? Сбросить? Зачем? Надо крепче ухватиться. И перелезть на ту сторону. Чтоб не достал. Там электричество, испугается, не полезет.
– Стойте, не надо!
Вцепился, тянет, куртка трещит. Внизу тоже полиция, суетятся, что-то растягивают. Большая зеленая тряпка. Одеяло, что ли?
Хотят убить? И завернуть в одеяло? Что он сделал? Не бандит же какой-то!
Полицейский сильный, но пальцы замкнулись на поручне намертво. Подбежал ещё один. Дёрнули посильнее. Оторвали, припечатали к асфальту моста. Заломили. Больно.
– Чуть не сиганул! – доложил первый. – Уже на взлёте схватил.
– Чего добиваются?! – голос второго сквозил горечью. – Чуть что, сразу того. Хоть бы пожили чуть.
В батайской полиции пахло старыми деревянными панелями и сигаретами. Люди сидели на креслах, стояли около стеклянной стены, вполголоса переговаривались. За квадратным окошком хмурился озабоченный дежурный.
– Романыч, – полицейский, доставивший Дениса, высокий, с квадратной как у Шварценеггера челюстью и светлыми, лихо зачесанными наверх волосами наклонился к окну. – Тут суицид. Куда его?
– Это который с моста? – Романыч изучал доставленного с беспокойным интересом. – Чевой-то он? Как же ты, брат?
До Дениса дошло.
– Не суицид! Вы чего! Я просто за поручень. Батя у меня…
– Чего батя? – вскинулся Романыч.
– Разбился. Мне по телефону сказали. Я стал. За поручень взялся. А тут пацаны.
– Валера, – сообразил Романыч. – А ты его на второй этаж отведи, к Наговицыну. Может, правда, отец. Пробейте там.
– Хоккей! – светлый дернул «самоубийцу». – Нам вон туда, по коридору. Давай.
Темный коридор, застоявшийся запах старой библиотеки. Крутые ступени наверх мимо большого портрета Дзержинского. Второй этаж. Номер кабинета 23.
Светловолосый распахнул дверь.
– Товарищ капитан! Тут задержанный. Разрешите?!
– А чего ко мне?
– Романыч сказал. Тут надо прояснить. У него с отцом что-то.
Зашли внутрь.
В кресле, облокотившись на стол, сидел задумчивый капитан. Залысины на лбу. Нос картошкой. Полицейский китель, голубая рубашка, чёрный галстук. Пристальный карий взгляд.
– Присаживайтесь, – показал Денису на стул. – Отстегни его, Валера.
Щелчок. Теперь ничто не режет запястья.
Денис опустился на краешек стула. На окне решетка. На стене, за спиной капитана, карта города и вымпелы. Один интересный, «Лучшему пионерскому отряду года». С золотыми горном и барабаном.
