Владимир Высоцкий…и его «кино» - страница 44

– Да лучше, чем эту лабуду – «Морские рассказы».

Являемся к директору.

– Читали?

– Читали.

– Ну и как? – обращается он ко мне, зная, что я альпинист. – Можно снять? – Можно, мы берёмся.

Дальше началась мура собачья. Мы попытались написать новый сценарий. Для этой цели вызвали даже Володю Максимова, ныне покойного писателя, тогда всеми отверженного, выгнанного отовсюду, нигде не печатавшегося и потому крайне бедствовавшего. Он немножко поработал, а на второй или третий день запил. Крепко страдал он тогда этой болезнью русского человека. Помучились мы с ним неделю и отправили домой.

Написали сами всё совершенно по-другому, но такую же лабуду, и поняли, что фильм – прогорит. Потом нас вдруг осенила идея построить весь фильм на песнях, сделать такую романтическую картину. Стали думать, кого пригласить на эти песни. Визбора? Окуджаву? И остановились на Владимире Высоцком.

Приезжает Высоцкий.

Я иду по студии, смотрю, навстречу вроде пацан знакомый, кажется, пару раз выпивали в каких-то компаниях, знаю, что актёр.

– Здорово.

– Привет.

– А ты чего приехал, – спрашиваю, – к кому?

Он как-то странно на меня посмотрел. И вдруг меня пронзает мысль, что это Высоцкий. Как барда я его знал только по песням, и он мне представлялся большим сильным человеком со сложной биографией, прошедшим войну. По песням можно было предположить, что он уже успел и отсидеть где-то. И вдруг – такой пацан, симпатичный, спортивный. Я просто селезёнкой почувствовал, что это и есть Высоцкий. Стало так неудобно, я как-то деланно рассмеялся. Говорю:

– Ну, пойдём купаться.

Выкупались в море, позагорали, и, мне думается, он так и не понял тогда, что я его просто не узнал. Не узнал, что это Высоцкий». [2]

«Это всё было на моих глазах. На “Вертикаль” его (Высоцкого. – М. Ц.) привезли, я делал пробу. Там на эту роль нужен был бард. И чего-то Осипова (главный оператор фильма “Вертикаль”. – М. Ц.) не было на студии. Привезли Высоцкого. Говорухин мне говорит: “Быстро сними как-нибудь. Мне надо показать его худсовету”. Никто ж не видел, как он выглядит. Я взял “конус”, быстро выскочил на угол операторского цеха – там труба торчит в катакомбы. Он так опёрся о трубу, и я его снял. Без грима и даже без звука. Он что-то рассказывал, из-за шума камеры я не мог понять, что. Я даже с рук снимал, без штатива. Быстро проявили, показали худсовету. Они утвердили». [3]

«В кинофильм “Вертикаль” пробовался один очень симпатичный паренёк, который пел студенческий фольклор… (И ни слова о предварительных идеях попробовать в фильме Ю. Визбора или Б. Окуджаву! – М. Ц.) В общем, симпатично было. И поэтому меня очень удивило, когда Говорухин стал настаивать на Высоцком, который отнюдь не блистал на пробах.

И я стала спрашивать Говорухина: “Слава, почему ты именно настаиваешь на этом?” – “Понимаешь, у него такие песни!” И он дал мне послушать его песни. И когда я услышала, уже и речи не могло быть о ком-то другом». [3]

«Это было у меня на глазах, что называется. Там такие были дебаты по поводу песен Высоцкого! Они размножили тексты и всех, в том числе меня, заставляли читать эти тексты. Говорили с большой иронией: “Давайте будем обсуждать эту поэзию…”» [4]