Владимир Высоцкий. Жизнь после смерти - страница 32

С самых первых шагов создатели спектакля столкнулись с многообразием явления Высоцкого. Знали одни песни, не знали или забыли другие, но почти никто не подозревал, что он еще и большой поэт. Для многих, в том числе и для актеров театра, и для самого Любимова, было большим потрясением узнавание Высоцкого в этом качестве. Пришло осознание истинного масштаба его дарования и значения его искусства для духовной жизни народа.

В. Золотухин: «Обнаружилось, что я его совсем не знал. Летом, когда пленки его слушал, все открылось в первый раз… Прочитал воспоминания Карякина. Они потрясли меня. Мы устраиваем конкуренцию у гроба слишком торопливо… Людям со стороны покажется, что мы знаем что-то такое… вместе работали, кутили, выпивали…»

Началом работы над спектаклем можно считать 14 мая 1981 года, когда в верхнем фойе старого здания театра собралась вся труппа, и Любимов предварил начало словами: «Нам всем будет очень тяжело делать спектакль о Володе. Очень трудно удержаться от сентиментальности, слезливости. Очень трудно будет найти себя актерам.

В спектакле надо найти огромный такт. О НЕМ делать, а не о НАС. Тут нужно хорошее актерское и режиссерское отстранение. Надо быть ненавязчивыми, деликатными. Но и быть такими же неукротимыми, как он. Это должно выражаться в позиции театра… Тут требуются духовные усилия…

Десятки часов мы сидели и слушали песни Высоцкого. И поняли, что его можно прекрасно читать как поэта. Многие уважаемые люди считают, что это невозможно. Что без его исполнения – нельзя. Аргумент веский… Но мы постараемся доказать, что Высоцкий был замечательный поэт.

Я призываю вас всех, чтоб в работе не было обид. Этот спектакль – наше общее дело, долг перед Володей».

Позиция Любимова подтверждалась на репетициях:

– А что вы так сюсюкаете? Он был иногда очень жесткий человек. С ним было трудно до предела. Он бывал несносен, и некоторые были шокированы. Он казался многим странным. Потом мы поймем, что это гениальный парень. «Его похоронили с самим Столяровым!» Отец даже не понимает, какой у него сын. Отец родной не понимает… Чего ж вы хотите? Вот трагедия. На ваших глазах человек, который прожил с вами столько лет, а его, оказывается, отец родной не понимал и говорил, что Володю ценил сам Кобзон. «Сам Кобзон ценил Володю!»

(Владимир Высоцкий всегда страдал от непонимания, недооценки отцом его поэтических способностей. 3 августа 1986 года Семен Высоцкий в интервью корреспонденту «Московского комсомольца» Л. Колодному признался: «Был он, как я теперь понимаю, поэт…»)

При работе над спектаклем о Высоцком кризис, уже наметившийся в театре, был как будто преодолен. Ощущение не только утраты, но и вины, работа над спектаклем-покаянием сплотили всех вновь. В театр вернулся Н. Губенко, он чувствовал, что коллективу нужна его помощь: “Я вернулся в театр после смерти Владимира Высоцкого, чтоб причаститься к его делу, оставив самостоятельное дело на «Мосфильме»”. Все опять сблизились, артисты перестали ссориться, подобрел режиссер, все забыли старые счеты. В театр вернулась прежняя атмосфера, когда каждый не по службе, а по личному долгу вовлечен в дело. Как никакой другой спектакль, «Высоцкий» сочинялся всем театром. Теперь можно с уверенностью сказать, что этот спектакль стал не только данью памяти актеру и поэту, но и итогом лучших творческих дней Театра на Таганке. Идея «Гамлета» без Гамлета, легшая в основу спектакля, поведав о лучшей роли Высоцкого, его человеческой судьбе, вобрала в себя и рассказ о самом театре, об актерском братстве, о целой эпохе в жизни «Таганки». Театр сыграл самого себя – перед тем как вступить в иное измерение. Гамлет-Высоцкий стал символом и мерой.