Маги отпустили мальчика, и тот, постояв пару секунд, коснулся руки отца, держащей кинжал. Затем, скользнув мутным, заплаканным взглядом по всем присутствующим, последний раз всхлипнув, он рухнул на пол. Острая боль постепенно утихала, и руки стали расслабляться.
Энгель вынул кинжал из тела своего сына и положил его рядом. Черная кровь заполнила круг, и некоторые символы, выдолбленные прямо в мраморе, начали мерцать. Внезапно зал обдало синим пламенем. Чернокнижники вспыхнули, метаясь по помещению и истошно крича.
Мужчина побледнел, растерянно глядя по сторонам. Пламя не тронуло его, но что-то подсказывало, что все должно было пойти не так.
Люди с верхнего яруса начали расходиться, и Владыка, уводя за собой Иви, направился к выходу.
– Значит вот как. Это невозможно. Очень жаль, – задумчиво произнес король, потирая подбородок. Он вышел со своим Генералом через другой выход.
– Стойте! Стойте же! Все получится! Не уходите! – Энгель, заломив руки вверх, закричал в адрес своих гостей, но рухнул на колени, когда получил презрительный взгляд от Мирана.
Граф опустил голову и сжал волосы. Неистовствуя и вопя в пустом помещении, он колотил кулаками по полу.
– Это все твоя вина! Все из-за тебя! – вдруг закричал он, развернувшись к безжизненному телу сына. Изо всех сил он пнул его, а затем еще раз и еще.
Успокоившись, он заметил, что один из посетителей все еще остался. Далеко в тени стоял огромный рогатый мужчина и не двигался. Энгель заулыбался.
– Я так рад, что вы поддержали меня! Я уверен, что все получится, нужно только немного времени!
Фигура продолжала молчаливо стоять, а затем указала пальцем вниз. Энгель машинально опустил голову и побледнел.
«Ты будешь проклят,» – черная кровь стекла в одну фразу.
Граф несколько раз протер глаза и, грохнувшись на задницу, растерянно смотрел, как высокий незнакомец растворяется в воздухе. Все, что произошло в этом помещении, унесло с собой голубое пламя, не оставив даже пепла от тел.
Липкая и холодная тьма окутывала каждую клеточку кожи, пробираясь морозом и заставляя покрываться холодным потом. Темно было настолько, что нельзя было увидеть ровным счетом ничего – так же, как если бы пытаться разглядеть что-то с закрытыми глазами.
«Так холодно…» – одинокая фигура, свернувшаяся в позе эмбриона, отчетливо выделялась белым пятном в темноте. Пытаясь найти тепло, она сворачивалась все сильнее.
«Если это то, что ждет каждого после смерти, я был бы счастлив никогда не существовать.» – пальцы впились в угловатые плечи.
Боли не было. Радости не было. В этом непонятном пространстве нельзя было ничего ощутить: ни дуновения ветра, ни шелеста листьев, ни одинокой песни соловья в далеком лесу. Туда не проникал ни один луч Игниса и Фебуса. Вокруг стояла такая мертвая тишина, с которой не сравнилось бы даже поместье графов Гемоку. Тело вроде бы было, а вроде бы и нет. Полное отсутствие веса и силы притяжения, несмотря на то что взаимодействовать с самим собой и окружающим миром было возможно.
– Кто я? – Фигура села, бросая взгляд на белесые ладошки.
Словно болезненный удар по голове, в память ворвались последние мгновения жизни. Схватившись за место, где еще совсем недавно торчал кинжал, мальчик судорожно втянул в легкие липкую тьму, заменявшую воздух. Но что-то все еще горело в его маленькой груди, трепетало, будто цеплялось за последние искры существования. Сердце?
