– Как всегда… – тупо повторил сержант, не сводя с айттера глаз.
– Ну да! – подтвердил детина. В голосе его что-то изменилось. Он шумно сглотнул слюну и посмотрел на худощавого. – Правда?
– Заткнись, – едва слышно ответил тот, также не отводя взгляда от белого диска.
– Просто тут, наверное, что-то поломалось! – громко заявил детина. – Не может же быть, чтобы тут ничего не поломалось, правда?
Не может быть, чтобы тут ничего не поломалось, мысленно повторил сержант. И ему показалось, что в комнате повеяло ледяным холодом. Потому что и с него самого, и с его товарищей тоже были сняты матрицы, только, разумеется, не на этом айттере. Значит, возможна ситуация, когда он – сержант – после очередной гибели в бою не воскреснет. Значит, теперь надо быть осторожнее. Одно дело лезть с ножом в орущую толпу взбесившихся заключённых, когда знаешь, что всё равно воскреснешь и расквитаешься с каждым из этих скотов по полной программе, и совсем другое, когда знаешь, что смерть навсегда.
Нет, возразил себе сержант. Это невозможно. Айттер не может сломаться. А может быть, с этого заключённого уже снималась матрица? Может быть, он уже воскрес? Не здесь, где-то в ином месте. Где-нибудь там, где можно осуществить подтасовку фактов в личном деле, внести туда исправления.
Сержант вдруг вспомнил, как нагло повёл себя заключённый. Словно бы знал, что расплаты за это не последует.
А ведь он знал, подумал сержант. Тварь! Он ЗНАЛ, что так и случится! Неужели это и впрямь какая-то проверка?!
Чушь. Невозможно. Да и не нужно это. Зачем?! Следить, как охрана выполняет свою работу? Так ведь это очень хорошо видно по количеству грузовых контейнеров, под завязку забитых ураном. А каким образом охрана заставляет заключённых пахать, никого не волнует. Никто и не скрывает, что эта планета – один громадный лагерь вечно повторяющейся мучительной смерти.
А если это был простой заключённый, а никакой не проверяющий откуда-то там, то как теперь быть? Такой графы, как «утечка живой силы», на каторге просто не существует…
– Ну, скажи же что-нибудь, – худощавый с нескрываемым страхом посмотрел на сержанта.
Сержант молчал. Он думал, что теперь будет. И как ему выкручиваться из создавшегося положения.
– А может, он сейчас всё же появится? – со слабой надеждой спросил детина.
– Не уверен, – протянул сержант, очень медленно качая головой.
Но он ошибся. Заключённый всё-таки появился. Правда, не здесь.
* * *
Он открыл глаза и глубоко вздохнул. Пальцы невольно дёрнулись к правому виску, прикоснулись, испуганно отпрянули… Разумеется, никаких следов ожога там не было. Но предсмертные ощущения некоторое время должны были преследовать его. Он знал это и не удивился. Всё-таки не в первый раз умирает. И воскресает тоже не в первый.
Лежать было жёстко и неудобно. Он сел на белом овальном диске айттера – единственного во вселенной айттера, принадлежащего частному лицу, – потом осторожно слез с него и подошёл к зеркалу. И оттуда на него глянул суровый человек, одетый в неновую уже форму офицера Имперских десантных бригад.
Опять я десантник, подумал он. Надоело уже, честное слово. Что бы такого придумать, чтобы айттер оживлял меня в какой-нибудь другой одежде? Нет, ничего тут не придумаешь, вздохнул он. В каком виде матрицу сняли, в таком и восстанавливают. Хорошо хоть не голышом, усмехнулся он и подмигнул своему отражению в зеркале.
