Дракон, напротив, видел его прекрасно. Зачесанные назад жидкие волосы открывали высокий лоб. Тонкие губы превратились в узкую полоску. Во взгляде смешались страх и отвращение. Не хватало еще надушенного платка, которым можно было бы прикрыть нос, дабы уберечься от неприятных запахов, витавших в темнице.
Услужливый тюремщик протянул огарок, от которого незнакомец отмахнулся, замер с ним, так и не разогнув спины.
Мокрая одежда неприятно холодила кожу, но Адемар едва ли обращал на это внимание. Он с интересом рассматривал неизвестного человека по ту сторону решетки. Еще молод, но уже знает себе цену. Хочет власти, старается казаться сильнее, чем есть на самом деле. Только дракон чувствовал его страх, а потому позволил себе слабость. Едва мужчина приблизился, он бросился к нему, оскалив зубы. Грохот цепей, угрожающая ухмылка, сверкающие во тьме глаза сделали свое дело – гость с криком отшатнулся. Не удержал равновесие, упал, испачкав дорогую одежду. Грязно выругался, помянув всех родственниц пленника, и приказал уменьшить его рацион вдвое.
– Помилуйте, господин! Я кормлю его раз в сутки. Куда меньше? Он и так не жилец.
– Болван! – ответил незнакомец. Безуспешно пытаясь оттереть пятно со штанов, он только сильнее размазывал его и снова выругался. – Этот урод переживет нас с тобой, нечего его жалеть. Выполняй приказ!
Тюремщик хотел было возразить, но, видимо, счел за лучшее не перечить драконоборцу. Снова поклонился и пошел следом за ним. Он унес с собой единственный источник света и надежду съесть хотя бы ту отвратительную похлебку, которую человек приносил ему.
Темница погрузилась во тьму.
"Жесткий и злопамятный, – подумал Адемар, проводив незнакомца взглядом, – мелочный, недостойный противник, но таких следует опасаться в первую очередь. Не меч, а яд в вине или кинжал в рукаве – вот его оружие".
Дракон понимал, что не следовало злить этого человека, но устал терпеть издевательства, молча сносить унижение. Он попытался призвать магию, чтобы высушить одежду, но, ожидаемо, ничего не добился. Чувствовал, как она струится по венам, беснуется, не находя выхода, и не мог воспользоваться ею. Сам был огнем и мерз.
С каждым днем становясь все слабее, Адемар с трудом заставлял себя просыпаться. Все чаще его посещала мысль прекратить борьбу, сдаться, уснуть. Может быть, в следующей жизни Морелум, великий Дух-дракон, будет более милосерден к своему сыну, но, видимо, не теперь.
Адемар отошел от решетки, уселся на грязный соломенный тюфяк, заменявший ему постель, прислонился к стене. Живот скрутило от голода, но утолить его было нечем.
Дракон закрыл глаза и снова погрузился в воспоминания, мысленно возвращаясь к тому дню, который навсегда изменил его жизнь.
... Адемар сам себе казался двуличным, но раз за разом находил оправдание своим действиям. Дни он проводил в обществе Аджиты, а ночи с Джаксаей, любя одну и желая другую.
Несмотря на его заботу и внимание, любимая, казалось, таяла, как снежинка, согретая первыми лучами солнца. Все краски сошли с ее лица. Под тонкой, почти прозрачной кожей легко угадывались голубые вены. Только прекрасные глаза все также сияли. Стоило девушке увидеть супруга, как она словно преображалась. Легкий румянец окрашивал впалые щеки. На губах появлялась улыбка.
Дракон знал, что она изнуряла себя, подчиняясь свекру, пытаясь вызвать предсказания. Однажды даже увидел, как жена пила как-то отвар, после которого надолго погрузилась в странное состояние, словно оказавшись между сном и явью. В тот день она смогла узнать планы командования армии людей и предрекла им поражение. В тот день Адемар впервые за тридцать лет поругался с отцом и запретил ему не только приближаться к Аджите, но даже появляться в его крыле замка.
