Люда лишь пригубливала символически, чтобы не нарушать компанию, а «на грудь» брали только Иванисов и Романчук. Когда неожиданно и катастрофически водка закончилась, Петруха решил приступить ко второй стадии банкета – стал оказывать недвусмысленные знаки внимания Людмиле, причем такого рода, на какие на трезвую голову вряд ли решился бы.
Людмиле надоело сбрасывать его руку со своей коленки, и она покинула комнату, в которой поселили майора и старшего лейтенанта. Конечно, трезвой каратистке-перворазряднице не составляло большого труда вырубить распоясавшегося пьяного Петруху одним коротким движением, но она предпочла удалиться к себе в номер, посчитав невежливым ознаменовать первый день знакомства подобным образом.
Поскольку Иванисову такая рефлексия была совершенно чужда, он после ухода Людмилы самым доступным и понятным образом объяснил Петрухе, что тот был не прав, и кто здесь главный. Надо отдать должное старшему лейтенанту, он внял объяснению и даже, слегка протрезвев, исчез на полчаса, вернувшись с добытой незнамо где еще одной бутылкой водки. Таким образом банкет продолжился, и в нем снова приняла участие Людмила, перед которой оба сочли нужным извиниться и вновь пригласить к столу. Людмила не чванилась, тем более что никто из вертолетчиков не догадывался, кто отец этой милой особы.
В последующие два дня водку добыть стало невозможно, и все трое просто проводили время вместе, гуляя по степи и рассказывая разные байки из жизни вертолетчиков. Рассказывали, конечно, в основном Георгий и Петруха, а Людмила просто слушала. Они действительно подружились, насколько это возможно за такой недолгий срок.
Генерал перестал ходить и остановился возле Петрухи.
– Что ж, медицинскую комиссию вы все прошли, даже товарищ Романчук. Даже давление оказалось у него в порядке. – Петруха принял на себя вид оскорбленной невинности, но генерал не заметил этого и продолжил: – – Ваши личные дела изучили в соответствующих структурах, никаких вопросов. Вам, наверное, интересно, зачем вас тут собрали?
– Так точно, – ответил за всех старший по званию Иванисов.
– Тогда пойдемте, – сказал генерал и сделал приглашающий жест по направлению к пологому спуску, ведущему к входу в подземный ангар. Створки огромных дверей медленно разошлись и первым делом открыли взорам крепких ребят в пятнистой униформе с автоматами АКМ наизготовку. Генерал шел первым, за ним – конструктор. Автоматчики молча расступились, и тогда все увидели совершенно футуристического вида аппарат, одновременно похожий на самолет и вертолет.
– Что это? – не сдержал возгласа удивления Петруха. – Конвертоплан? Или винтокрыл?
У старшего лейтенанта были еще свежи знания, полученные в училище, и он знал о существовании летательных аппаратов, совмещавших в себе качества турбовинтового самолета и геликоптера. Правда, до серийного производства дело дошло только в США, и там такая машина называлась конвертоплан. Название было обусловлено тем, что в американском «Оспри» воздушные винты при взлете работали как несущие, а для перехода к горизонтальному полету поворачивались вокруг поперечной оси.
Романчук помнил из лекций, что в Советском Союзе в шестидесятых годах были изготовлены опытные образцы винтокрыла КА-22, у которого винты не перемещались, а были закреплены на законцовках крыла. То есть вместо поворотных винтов использовались раздельные несущие и тянущие винты, между которыми переключалась тяга двигателя. Было известно, что после ряда катастроф работы над самолетно-вертолетным гибридом в СССР были прекращены.
