– Посмотрим, что за дела его сюда привели, – угрюмо проговорил Гутред, как будто появление корабля было ему очень и очень не по душе.
Король приказал своей страже повалить плетеные изгороди и сжечь их вместе с соломенной крышей.
Глядя, как люди начинают работать, Гутред ухмыльнулся мне:
– Посмотрим, что там за корабль?
– Наверняка торговый, – ответил я.
То был датский корабль, потому что никакой другой не приплыл бы к этому берегу, но явно не военный – его корпус был короче и шире, чем у любого военного судна.
– Тогда давай скажем капитану, что отныне здесь больше не будет никакой торговли, – проговорил Гутред. – Во всяком случае, торговли рабами.
Мы с ним поскакали на восток. С нами отправилась дюжина людей, в том числе Ульф и Ивар с сыном. Позади тащился Дженберт, который все время убеждал Гутреда начать отстраивать монастырь.
– Мы должны сначала закончить церковь Святого Кутберта, – ответил ему король.
– Но здешнее здание можно восстановить, – настаивал монах, – и это священное место. Сам Беда Достопочтенный жил здесь.
– Со временем монастырь будет отстроен, – пообещал Гутред.
Потом он остановил свою лошадь у каменного креста, который был сброшен с постамента и лежал, наполовину похороненный в земле, поросший травой и сорняками. То был прекрасный образец резьбы по камню – в узоре переплелись изображения зверей, растений и святых.
– И этот крест тоже будет снова стоять, – сказал Гутред, после чего кинул взгляд за излучину широкой реки. – Славное место.
– Да, – согласился я.
– Если монахи вернутся, мы сможем снова сделать его процветающим: рыба, соль, зерно, скот. Как Альфред получает деньги?
– С помощью налогов, – ответил я.
– Он облагает налогами и Церковь?
– Да, хотя Альфреду подобное и не по душе. Но он делает это, потому что жизнь сурова. В конце концов, церковники должны платить, чтобы их защищали.
– Альфред чеканит собственные деньги?
– Да, мой господин.
– До чего же все-таки непросто быть королем, – засмеялся Гутред. – Может, мне стоит как-нибудь навестить Альфреда? Попросить у него совета?
– Ему бы это понравилось, – ответил я.
– Думаешь, он радушно примет меня? – осторожно поинтересовался Гутред.
– Да.
– Несмотря на то, что я датчанин?
– Благодаря тому, что ты христианин, – пояснил я.
Король обдумал мои слова, а потом поехал туда, где тропа петляла через топь и пересекала маленький мелкий ручей, – там два простолюдина ставили ловушки на угрей. Они опустились на колени, когда мы проезжали мимо, и Гутред приветствовал их улыбкой. Ни один из них не увидел этой улыбки, потому что оба низко склонили головы.
Четыре человека вброд сошли с корабля на берег. Ни один из них не носил оружия, и я предположил, что они хотят просто поприветствовать нас и сообщить, что пришли с миром.
– Скажи, – внезапно заговорил Гутред, – Альфред особенный, потому что он христианин?
– Да, – ответил я.
– Чем именно он отличается от других?
– Он полон решимости быть хорошим человеком, мой господин.
– A наша религия, – сказал Гутред, на мгновение забыв, что он и сам принял христианство, – совсем не такая, да?
– Разве?
– Один и Тор хотят, чтобы мы были храбрыми, хотят, чтобы мы уважали их, но они вовсе не требуют от нас быть хорошими.
– Не требуют, – согласился я.
– Поэтому христиане отличаются от нас, – настаивал король.
Гутред придержал лошадь в том месте, где на низком холмике из песка и гальки тропа заканчивалась.
