– Ступай же, – более резко проговорил Гутред.
И в этот момент, поклявшись отомстить, я изо всей силы пришпорил Витнера.
Но конь Ивара мгновенно сбил моего скакуна с ног: Витнер рухнул на колени, а я повалился на его шею.
– Не убивать его! – прокричал Гутред.
Тогда сын Ивара плашмя ударил меня по голове клинком меча – так, что я упал с седла. К тому времени, как я начал подниматься, Витнера уже схватил под уздцы Ивар, а люди Ивара стояли надо мной, приставив мечи к моему горлу.
Гутред не двигался. Он просто наблюдал за мной, но позади него, усмехаясь искривленным ртом, стоял Дженберт – и тогда я понял все.
– Этот ублюдок устроил сделку? – спросил я Гутреда.
– Брат Дженберт и брат Ида – они оба из поместья твоего дяди, – признался тот.
Ну разве можно быть таким безнадежным слепцом? Два монаха давным-давно пришли в Кайр-Лигвалид и с тех пор торговали моей судьбой, а я ничего этого даже не замечал.
Я отряхнул свой короткий кожаный плащ.
– У меня к тебе просьба, мой господин.
– Выполню, если смогу.
– Отдай мой меч и моего коня Хильде. Отдай ей все, что принадлежит мне, и вели сохранить все это для меня.
Гутред помолчал.
– Ты не вернешься, Утред, – ласково проговорил он.
– Пожалуйста, выполни эту просьбу, мой господин, – настаивал я.
– Хорошо, – пообещал Гутред, – но сперва отдай мне меч.
Я отстегнул ножны. Меня так и подмывало обнажить Вздох Змея и начать наносить удары направо и налево его добрым клинком. Однако здравый смысл удержал меня, ибо я погиб бы в мгновение ока. Поэтому я просто поцеловал рукоять и протянул меч Гутреду.
Затем я снял браслеты – знаки отличия воина – и тоже вручил их Гутреду.
– Отдай их Хильде, – попросил я.
– Отдам, – сказал он, беря браслеты.
Потом посмотрел на четверых ожидавших меня работорговцев.
– Ярл Ульф нашел этих людей, – сказал Гутред, кивнув в их сторону, – и они не знают, кто ты такой. Им известно только то, что тебя следует увезти прочь.
Ну что ж, и на том спасибо. Если бы работорговцы знали, как сильно я нужен Эльфрику и какую сумму Кьяртан Жестокий согласен заплатить за мои глаза, я не прожил бы и недели.
– Теперь иди, – приказал мне Гутред.
– Ты мог бы просто отослать меня прочь, – горько сказал я.
– Твой дядя назначил цену, – ответил король. – И цена его именно такова. Он поначалу и вовсе желал твоей смерти, но взамен все-таки согласился на это.
Я посмотрел мимо Гутреда, туда, где черные тучи громоздились на западе, как горы. Они стали ближе и темнее, и свежеющий ветер холодил воздух.
– Поторопись домой, мой господин, – сказал я, – потому что надвигается шторм.
Король ничего не ответил, и я пошел прочь.
Судьба неумолима. Сидящие у корней древа жизни три пряхи решили, что золотая нить, делавшая мою судьбу удачливой, должна подойти к концу.
Я помню, как мои сапоги скрипели по гальке, помню, как летали надо мной белые свободные чайки.
Как выяснилось, на самом деле четверо незнакомцев все-таки были вооружены, но не мечами или копьями, а короткими дубинками. Они наблюдали за моим приближением, а Гутред и Ивар смотрели, как я иду прочь, ну а я… Я знал, что сейчас произойдет, и не пытался сопротивляться.
Я подошел к работорговцам, и один из них шагнул вперед и изо всех сил ударил меня в живот, чтобы у меня отшибло дыхание. Второй врезал мне сбоку по голове, и я рухнул на гальку. A затем последовал еще один удар, и дальше я ничего не помню.
В тот страшный день я, законный владелец Беббанбурга, прославленный воин, тот самый человек, который убил Уббу Лотброксона и одолел Свейна Белую Лошадь, стал рабом.
