– Почему? – выдавила я сквозь стиснутые зубы, в то время как слезы собирались в глазах, но долгое время отказывались вырваться наружу.
– Потому что мне нужно сделать ставку лишь на одну фигуристку, – произнесла она смиренно, даже не дрогнув. – И это Кимберли, ты знаешь это сама.
Сдерживаясь изо всех сил, я ощутила, как слезы всё же рвутся наружу, горячие и обжигающие. Все мои мечты, все годы упорной работы, казалось, сгорели под давлением ее слов. Я не могла представить, как продолжать дальше без поддержки той, которая должна была быть моим самым большим союзником. Как быть той, кто выбросила кольцо для защиты на лед, если поддержка вдруг исчезает?
Я осталась стоять, полностью опустошенная, обнимая себя руками, будто пыталась защитить от холода не только тело, но и душу. Надежда вдруг показалась такой далекой и недостижимой.
Едва сдерживая ком в горле, я развернулась и вышла с катка, не произнеся ни слова на прощание. Каждый шаг ощущался как борьба с невидимой силой, тянувшей меня обратно, словно лед был моим единственным домом. Но не в этот раз.
«Класс. Спасибо тебе, мама», – пробегала мысль в голове, когда слёзы, которые я с таким трудом старалась скрыть, начали катиться по щекам. Я вышла на улицу, где холодный воздух ударил в лицо, принёс с собой облегчение и остроту боли одновременно. Мне было так больно, что я не удержалась и села на ближайшую лавку, закрыв лицо руками, чтобы скрыть от прохожих моё отчаяние. Я больше не хочу быть здесь – ни в этой стране, ни под безразличным взглядом матери.
Внутри меня боролись чувства: горечь утраты, всепоглощающее горе и непонятно откуда взявшаяся надежда. Я вытащила телефон из кармана и набрала номер отца. Мое сердце гулко стучало в ожидании. Звонила в надежде, что он поймёт.
– Алло, – произнесла я, вытирая слёзы, вдыхая холодный воздух, чтобы успокоить себя.
– Эмма, всё хорошо? – его голос звучал так заботливо, что в этом вопросе угадывалась тревога. – Ты плачешь?
– Нет, пап, – произнесла я, хотя улыбка сквозь слёзы выдавала меня. – Я хочу к тебе, можно приеду?
– А как же мама? Что она скажет? – пришлось ответить на его логичный вопрос.
– Она будет не против, – я уверенно произнесла это, хотя внутри всё сжималось от страха и неуверенности.
– Ну хорошо, приезжай, – согласился папа, и я почувствовала, как на меня накатывает новая волна энергии. – Тебе взять билет?
– Нет, я куплю сама. Прилечу ближайшим рейсом, – решила я, когда внутри меня забурлило желание бросить всё и начать заново.
Мы попрощались, а я, встала с лавки, прихрамывая, почувствовала, как светит солнце и как сложно вернуться в ту жизнь, которая отнимала у меня всё. Мысли о будущем крутились в голове: о том, как я уезжаю в Канаду – куда-то вдаль, туда, где смогу начать новую жизнь. Я собрала свои вещи, чувствуя, как надежда переполняет меня. Я не сдамся и продолжу бороться, даже если для этого понадобится покинуть всё привычное.
С чемоданом на перевес я вошла в квартиру матери. Тишина, как толстая завеса, окутала каждую пыльную деталь, и только звук моего тяжелого дыхания нарушал её спокойствие. Мои шаги отражались в стенах, как эхо забытых разговоров. Открывая дверь, я почувствовала знакомый, но чуждый аромат – смесь кофе и недосказанных слов. Каждый уголок квартиры вызывал всплеск воспоминаний, и всё было именно так, как я запомнила, но одновременно совершенно иначе.
