– Медлин, – выдохнул Джастин, чуть запыхавшись. – Я… Вы приходили в гостиную?
Он явно сморозил глупость, но ему было так приятно, что она пришла туда, где они встретились год назад. Наверное, ее спугнули его шумные сестры.
Медлин сглотнула и кивнула, оглядевшись по сторонам, словно боялась, что их застанут вместе. Он же по-прежнему не понимал, зачем она поднялась по черной лестнице, но теперь, глядя на нее, увидел, как она смущена.
– Я должен извиниться. Надеюсь, я не… очень напугал вас. Мне хотелось бы поговорить с вами.
Ее ясные глаза сверкнули, и она покачала головой.
– Нет, но…
Она прикусила губку так мило, как и год назад.
– Но?
Она так часто оглядывалась по сторонам, что он тоже начал нервничать. Она кого-то ждет? Он чувствовал себя полным идиотом. У него не было причин следовать за ней, и теперь, когда догнал, он не смог сказать ничего вразумительного.
– Мне надо идти, – выдавила она наконец, стреляя глазами туда-сюда.
– Очень хорошо, – сказал Джастин, чувствуя себя ослом из-за того, что так назойливо добивался ее внимания. – Но… я хотел вам кое-что сказать.
Она удивленно уставилась на него в ожидании продолжения.
– Я… – Он облизал сухие губы. – Должен признаться, что непрестанно думал о вас… весь год.
Ее миловидное лицо осветилось застенчивой улыбкой, и от ямочек на щеках у Джастина побежали мурашки по спине.
– Я тоже все время думала о вас, – призналась она шепотом, прежде чем уйти.
Он не мог понять: если она тоже думала о нем, то почему так нервничает, стремится уйти?
– Погодите. – Джастин лихорадочно соображал, что бы такое сказать, чтобы задержать ее хоть на мгновение. – Позвольте… позвольте спросить вашу фамилию.
– О нет! – испуганно воскликнула она, качая головой. – Нет!
– Нет?
Джастин раздумывал, не спросить ли ее почему, пока твердил себе, что нужно принять ее отказ за ответ и уйти, когда она вдруг схватила его за лацканы фрака, притянула к себе и горячо поцеловала в губы.
Лишь несколько мгновений спустя, прежде чем он смог шевельнуться, не говоря уже о том, чтобы ответить на поцелуй, она отстранилась, подобрала юбки и побежала дальше по лестнице, помахав ему затянутой в перчатку рукой, словно уходящему в плавание моряку.
– Прощайте, мистер Уитленд. Была рада увидеться с вами.
Медди добралась наконец до крохотной спаленки, которую делила с Энн, и закрыла за собой дверь. Дыхание было хриплым и частым, а сердце колотилось так, что было больно. Она закрыла глаза и быстро прочла молитву. Слава богу, ее никто не видел. Это чудо какое-то: мужчина, которого она так хотела найти, остановил ее на лестнице по пути в часть дома, предназначенную для слуг.
Все эти месяцы она не могла забыть танец с лордом Уитморлендом. Это было какое-то волшебство. Как ни пыталась Медди перестать об этом вспоминать, ничего не выходило. Поздно ночью, пытаясь заснуть на узкой кровати, она закрывала глаза и вспоминала их вальс, когда его крепкие руки обнимали ее, темные глаза смотрели в ее глаза, а лукавая улыбка изгибала его плотно сжатые губы. Ощутив аромат сандала и услышав тихие звуки музыки, она сладко вздыхала и погружалась в крепкий сон.
Но вот наступало утро, и Медди просыпалась в реальном мире, и перед ней опять вставала та же проблема: скопить достаточно денег, чтобы перевезти сестру в Лондон. При той сумме, что Медди зарабатывала в месяц, причем экономила при этом каждый шиллинг, не хватит и жизни, чтобы подготовить Молли для дебюта в свете. Она спросила леди Генриетту, можно ли взять ее старые ненужные наряды, но хозяйка отказала, заявив, что это тряпье годится лишь для мусорной свалки, но никак не для кладовки Медди. Медди не была воровкой, хотя могла позаимствовать платье, туфли и серьги леди Генриетты на один вечер, чтобы потом вернуть в том же состоянии.
