Нейл не сводил с неё взгляда гипнотически воздействующих глаз, до того бездонно-чёрных, что с трудом верилось в существование настолько тёмной радужки.
По щекам разлилось тепло; Лиа повернула голову, сгорая от желания спрятать предательски вспыхнувшее румянцем лицо за ладонями, и лаконично спросила:
– Линзы?
– А у тебя?
– Ну да, гетерохромия же нынче в моде.
Тихо усмехнувшись, он отступил на шаг и дождался, пока она, всё ещё борясь с признаками смущения, отстранится от стены, кинув на него быстрый взгляд – возможно, слишком красноречивый, тешащий его самолюбие. Но, увы, со стороны себя не увидишь.
– Пойдём, – Нейл засунул руки в оттопыренные карманы джинсов и направился вперёд по коридору.
Идти позади Лии нравилось куда больше, имея возможность незаметно разглядывать его со спины. От затылка с примятыми после сна волосами до протёртых до бахромы кончиков штанин, что прикрывали пятки кедов. С какой стороны ни глянь – он в её вкусе.
Опрятность в одежде, консерватизм в причёске и прямая осанка давно утратили свою популярность в кругах молодёжи. Им на смену пришла искусственная неряшливость и беспечная небрежность в движениях. Возможно, она была типичным продуктом своего времени, укутываясь в безразмерные свитера да кардиганы, сочетая несочетаемое: шифоновое платье в цветочек с грубыми берцовыми ботинками, от которых у матери нервно подёргивалось веко, – но у неё уже сформировалось своё чувство прекрасного.
Однако, в отличие от Кейлы, она не стремилась никому навязывать свои вкусы. Не косилась с презрением на девушек и женщин, что натягивали на себя настолько короткие платья, что те едва прикрывали трусики, и не смотрела свысока на аккуратно одетых отличников в идеально выглаженных и застёгнутых до последней пуговицы рубашках. Она уважала чужой выбор. И ждала того же по отношению к себе.
Притормозив у двери, Нейл приоткрыл её и выглянул через небольшую щель. Распахнул пошире и шёпотом произнёс:
– Постарайся не шуметь.
Он клацнул по другому выключателю; все лампы в коридоре потухли. Снова по-хозяйски схватил за запястье и потянул Лию к огромной мраморной лестнице.
Вопреки ожиданиям, они не стали подниматься до самого верха. Нейл привёл её в огромный зал с высокими арочными окнами, заставленный дорогими на вид деревянными столами, мягкими стульями, вельветовыми креслами и диванчиками. Неподалёку от входа расположилась длинная барная стойка, пустующая линия раздачи и шкафы с открытыми для товара полками – именно к ним он и двинулся.
– Я так понимаю, законностью твои действия и не пахнут? – равнодушно поинтересовалась Лиа, присаживаясь на высокий стул у барной стойки.
– Они пахнут риском и весельем, – не оборачиваясь, ответил Нейл, усердно роясь на полках с шуршащими пакетами. – Совсем не будоражит происходящее вокруг? Так флегматично себя ведёшь, будто подобные вылазки для тебя – обычное дело.
– А должно?.. Если нас поймают – прикинусь заложницей.
– Хитро. Но нас вряд ли поймают. Видишь ли, по средам тут законный выходной, и никого, кроме охранника на первом этаже, во всём здании нет. Видеокамеры установлены только перед центральным входом, а обход старик делает редко.
– Что это за место? Всё вокруг такое дорогое и роскошное. На потолке разве лишь лепнины не хватает.
– Главный культурный центр нашего региона, – выпрямившись, Нейл положил на столешницу пару банок с газировкой и большую плитку молочного шоколада с ягодной крошкой. Посмотрел на Лию и с игривой улыбкой пояснил: – Грубо говоря, первые четыре этажа разделены на два огромных зала: справа – театр, слева – опера. Что-то из этого интересует?
