Я вдруг разозлилась. Не знаю почему, но меня задели его слова. Я взвилась и стукнула стаканом по столу, расплескав остатки коктейля.
— Знаете, что?!. Да пошли вы!..
…и выскочила из кабинета.
4. Глава 4. На начало положено
Ефрем ответил на звонок сразу, будто держал телефон в руке и ждал звонка.
— Лолита, свет очей моих! Я уже дозвониться отчаялся!
— Угу. Ты где? — пропустила его пафос мимо ушей.
— Дома.
— Хочу в трактир, надраться и натанцеваться.
— А ещё нацеловаться и нае… Кхм.
— Как мазь пойдёт, — мрачно ответила. — Заберёшь меня с работы?
— Ты ещё на работе?! Я уже рад, что решил тебя нанять. Такие трудозомби мне нужны!
— Тогда жду у метро, заодно обговорим условия. Я задёшево не отдамся.
Другой график себе выторгую, чтобы утром спать подольше.
— Главное — отдашься. А условия… Еду.
…Фрема приехал быстро. Быстрее, чем я дошла до метро. В его руках торчала уставшая роза. Явно лежала в машине не час и не два. Он сначала протянул её мне, но, оценив мой скептический взгляд, передумал и бросил в ближайшую урну. Обняв меня за талию, повёл к припаркованной в стороне машине. Я всё ещё внутренне кипела, и это удивляло. С чего я взбеленилась? Наверное, чего-то ждала от босса в такой расслабляющей обстановке и обманулась. Ждала… поцелуя? Реабилитации и не сухой констатации никому не нужного факта?
Закусила губу и часто заморгала, чтобы не расплакаться. Нельзя… Нет, плакать можно. Нельзя — покушаться на честь женатого мужчины. Мне вон Ефрем как раз по статусу подходит. И по возрасту. И по интересам.
Уставившись в окно, я ехала и думала, что почему-то не испытываю радости от такого внепланового скоростного увольнения, но и после непонятной мне самой вспышки показываться на глаза томагавку уже не хотелось. Стало стыдно. И это мучительное чувство, неуютное и неприятное, нужно было чем-то заглушить. Мой мыс надежды подавал явные признаки расположения ко мне, вот и буду брать эту высоту.
Но об этом даже думать не хотелось.
Высота о чём-то весело бубнила, я попыталась вникнуть, но безуспешно. К счастью, к трактиру мы приехали быстро.
Я его узнала с трудом. От прошлого очень простого деревенского антуража не осталось и следа. Теперь это было цивилизованное заведение: вместо грубых деревянных столов изящные столики, вместо обычных лавок — стулья со спинками, вместо грубо сколоченного бара — стойка со стульями-опятами, вместо бревенчатых стен — матерчатая обивка. И зал больше не был прокуренным, появились шторы и живые цветы, и даже музыка не орала, отдаваясь в груди глухими ударами, а ненавязчиво создавала фон. А официанты… Откуда они вообще взялись? Сроду их тут не было.
— Ты… куда меня привёз?!
— Офигела? — Ефрем весело улыбнулся. — Я тоже так же смотрел, когда Пахом ремонт сделал. Кусок в горло не лез. Даже «иди на хер» чуть на французском и на «вы» не стал посылать. Но не расстраивайся, часов после десяти тут такое начнётся, что ты вспомнишь старый кабак во всей прежней красе. Пипл всё тот же.
Я ошеломлённо разглядывала новые люстры. Куда делся штурвал с примотанными проволокой лампами, на котором только безрукий не повисел, весело раскачиваясь? Куда делся шест, что стоял посреди танцпола? А это возвышение с музыкальной аппаратурой? Живая музыка? Здесь?! Единственное, что осталось прежним — сумеречная полутьма. Уютная, домашняя и очень знакомая.
Ефрем вёл меня за руку через зал, то и дело кому-то пожимая руки, кивая и разбрасываясь шутками. Лица казались смутно знакомыми. Кто-то позвал меня по имени, и я улыбнулась, вглядываясь в лицо какого-то парня и силясь вспомнить, откуда его знаю.
