***
Вечер тянулся, как патока. Мыс надежды сочился сахарным сиропом, извергал ванильные речи и затягивал в медовый омут. Рассказывал о планах развития своей компании, о моём месте в качестве его правого крыла, о золотых перспективах, бриллиантовых доходах и яхонтовых отношениях с ним. Присказка после чуть ли не каждой фразы «если будешь хорошей девочкой, конечно» набила оскомину и вызывала уже стойкое желание тряхнуть стариной и показать, что хорошая девочка — это Людка, на которую он меня променял ещё на втором курсе. Только где эта хорошая девочка?
Вот, кстати, где?
— Фрем, а Люда? Что-то я даже случайно на неё не натыкаюсь, хотя живём в соседних домах. Где она?
Парень замолчал, уголки его губ на короткий миг сложились в горькую усмешку. Но ответить он ничего не успел — подошёл недавний собеседник.
— Пойдём, Лолит, напомню, откуда мы знакомы.
Парень заложил руку за спину, протянул мне ладонь, слегка склонив голову в учтивом поклоне. И что-то забрезжило в тёмных уголках памяти. Когда вышла с ним на танцпол, я уже улыбалась в полный рот.
Это была приятная встреча. Но наше знакомство было странным и недолгим, и быстро выветрилось из памяти, оставив приятное послевкусие.
— Вижу, ты меня вспомнила, — парень обнял меня и повёл в медленном танце.
— Если бы не твой фирменный поворот ладони, никогда бы не вспомнила, ты сильно изменился, — я улыбалась, чувствуя себя совершенно счастливой. Этот молодой человек стал глотком горного воздуха после липкого болота поцелуев и велеречия Ефрема.
— Пришло время назвать имя? Или это по-прежнему…
— …нечто интимное, пароль к чужой душе. Да, так и есть. Но с тех пор я пожалела, что не знала, как тебя зовут.
— Павел Брасов. Прошу любить.
— Да… я вспоминаю эти плечи и руки, что держат, словно мать младенца.
— А я — твою спину и этот кошачий изгиб поясницы. И твои пальцы в моих волосах.
Я прильнула к парню, слившись с ним в одно тело и запустив пятерню в его модельную причёску. Он держал меня, будто в ладонях, и танец наш больше походил на объятия и покачивание в колыбели. Мой подбородок уютно устроился у его шеи, я глупо улыбалась. И была бы рада повторить то короткое лето ещё раз.
Нам тогда было по двадцать лет, я страдала по Фреме, и с Павлом познакомилась на лавочке перед МГУ. Он в тот год только приехал в Москву и с путеводителем обходил все интересные ему места. А я заедала слёзы потёкшим мороженым, оставившим на новом платье липкие кляксы, выпачкала руки и рыдала уже и от злости, и от досады. Он шёл мимо. Остановился и сел на другой конец лавки. Немного помолчал и сказал:
— Я куплю тебе другое платье. Только не плачь.
Я удивилась и огрызнулась. Парень протянул мне носовой платок и бутылку минералки. Я не хотела брать. Тогда он намочил платок и вытер моё лицо, аккуратно и ласково, как это сделала бы мама, потом вымыл мои руки и остатками газировки смыл липкие пятна с чёрного платья. Воды не хватило совсем чуть-чуть, но розовая ваниль уже не маячила на ткани так нагло. А я притихла, во все глаза глядя на этого странного парня. Он сложил платок и убрал его в свой пакет, я заметила там тетрадь и какой-то юридический справочник.
— Как тебя зовут, плакса?
— Не твоё дело. Имя — это интимное, пароль к душе человека. Я не готова разбрасываться паролями первым встречным.
— Тогда и я не скажу, как меня зовут… Пойдём?
— Куда?
— Я куплю тебе новое платье.
