Внешкольные каникулы - страница 22

– Салават, расправь постель, – заметила мама, – скоро спать ложиться.

Я удовлетворённо посмотрел на рисунки и, взяв с собой альбом, пошёл к папе. Хоккей уже заканчивался, поправив очки, я рассмотрел цифры до окончания матча.

– Молодцы! – не без гордости за любимую команду поставил папа точку одновременно со звуком сирены. – Сегодня порадовали. Обязательно нужно посмотреть следующую игру. С сильной командой будем играть.

– Пап, посмотри какие машины нарисовал, – гордо произнёс я, протягивая альбом на первой странице.

– О! – восхищённо среагировал папа. – Очень красиво. А рядом с машинами кто стоит? Что за человек?

– Это Рейзор. Гонщик. Это все его машины, – я показывал папе рисунки. – Он на самом деле очень вредный и нехороший. Он меня постоянно сталкивает с трассы.

– А тогда зачем ты его нарисовал?

– Не знаю. Просто так. Мы с ним постоянно гоняем по кругу. Иногда я его побеждаю. Но часто он хитрит. Или трассу сократит, или меня и других гонщиков подрежет. Мне больше Сонни нравится. Он не делает гадостей. Мне кажется, что он мягкий человек и всех слушается. На гонках он только новичков побеждает. А против профессионалов он слабый. Вначале меня все обгоняли, а потом я Сонни в два счёта сделал. А Рейзора очень трудно обогнать, даже если долго играешь.

– Надо было Зони нарисовать, если он тебе больше нравится.

– Не Зони, а Сонни, – поправил я папу, – я его тоже нарисовал. На второй странице. Переверни листочек.

Папа перевернул лист и с интересом глядел на следующий рисунок. Он начал водить пальцем по машине, будто читал по строчкам текст.

– Какая крутая машина! – палец замер на красно-синей машине. – Какая марка?

– Это «Фольксваген Гольф». Это авто Сонни. А вот он стоит рядом.

– По лицу видно, что Сонни добрый человек.

Я посмотрел на папу и не мог понять, шутит он или нет? Потом перевёл взгляд на своё художество, на Сонни. Лицо у него получилось обычное. Овал, изображающий голову, две точки были глазами, и закорючка показывала, что он смеялся. Мне стало любопытно, отчего папа решил, что он добрый.

– Папа, а откуда ты знаешь, что он добрый?

– Ну как же? – подмигнув, ответил папа. – Видно, что он улыбается. Добрые и весёлые люди часто улыбаются. Потому что они любят жизнь и людей. Совсем как мы с тобой.

Я ещё раз взглянул на фигуру Сонни. Мне показалось, что улыбка у него стала шире. Создалось впечатление, что рисунок услышал, что сказал папа.

– А теперь смотри на Рейзора, – папа перевернул страницу назад, – видишь, губы плотно сжаты? Это говорит о том, что он напряжён и по натуре злой. И даже трудно представить, что у него на уме. Скорее всего, что-нибудь подленькое. В общем, всё то, что ты мне буквально недавно рассказал.

Действительно, сам не зная почему, но на рисунке полоска на месте рта была абсолютно ровной. Линию я будто прочертил по линейке.

– Ты мой самый хороший и прекрасный человечек, – папа протянул мне альбом, – оттого что умеешь смеяться, станешь настоящим помощником и опорой. Если, конечно, будешь слушаться. Так что иди в ванную чистить зубы. И бегом ложись спать.

– Пап, а «милк» будет? – я, подобно школьной англичанке, вставил иностранное слово.

– Будет молоко. Сейчас погрею, – правильно перевёл папа, направляясь в сторону кухни, – встретимся в спальне.

Я чищу зубы, усердно работая щёткой. Оставшись довольным своим отражением в зеркале, вытер лицо полотенцем. Вспомнил, что папа обещал послушать анекдот, который я прочитал в бабушкином журнале с кроссвордами. Когда я зашёл к себе в комнату, услышал, как дзыкнула микроволновка, возвестив о том, что «милк» готов. Я расстелил постель и положил очки на письменный стол, а потом скинул с себя трико. Услышав папины шаги, я с быстротой воздушного шарика, которого гонит сильный ветер, нырнул под одеяло. Увидев входящего папу, я, подобно смелой черепашке, высунулся наружу.