Внутри ауры - страница 21

– Как мы можем помочь? Чего нам ожидать?

– Никто уже не сможет помочь. Операции и продолжение химиотерапии его организм может не выдержать. – с печалью в голосе вынес приговор врач. – Будьте готовы ко всему. Сейчас его мозг находится во власти опухоли и неизвестно, как та себя поведёт.

Мама не выдержала и зарыдала прямо в кабинете. Мне еле удалось вывести из больницы ее обмякшее тело и довезти ее до дома. Несколько дней она продолжала проливать слезы над своим горем. Отец изредка поднимался с постели и бродил точно в сомнамбулическом сне по комнатам. Остальное время он проводил в лежачей застывшей позе, выкрикивая невнятные бредовые высказывания. Если раньше галлюцинации приносили ему благодушие, то в последнее время они пробуждали в нём лишь животный страх, заставляющий звать в холодном поту на помощь и метаться из стороны в сторону.

Мама больше не отходила от папы ни на шаг. Она сопровождала его в умалишённых скитаниях по квартире, успокаивала его двигательные порывы, пыталась отыскать смысл в его словесном потоке. Она не ощущала усталости и готова была не спать сутки напролет. Женщина продолжала сопровождать любимого смертельно больного человека в его реальности, пока сама не начала сходить с ума.

Я не обращала внимания на её затворничество. Денег хватало, а в таком состоянии было бы недопустимо общаться с людьми. Но потом грянули более существенные изменения. Мама, пока отец спал, без какой-либо причины начала переставлять вещи местами. Утварь, годами стоявшую на одной и той же полке, она брала и перемещала на другую позицию. На вопросы она отвечала одной и той же фразой: «навожу порядок». Теперь коллекция книг лежала на месте зимних вещей в шкафу, нижнее бельё – в серванте, а посуда – на полке с обувью. Я тайно пыталась вернуть основную часть на место, но хаос с каждым днём разрастался.

Мама практически ничего не ела и большую часть времени находилась у постели папы. Она прислушивалась к его лихорадочным изречениям, которые перескакивали от радостных к негативным. Вскоре я заметила, что у мамы в руках появился блокнот. Она что-то самозабвенно записывала. Документация велась и рядом с папой, и наедине с собой. Когда мне всё-таки удалось заглянуть в записи, то я увидела числа. Беспорядочный набор цифр разного размера заполонил пространство трети блокнота. Как я ни старалась, смысл мне понять не удалось. Моё недоумение мама игнорировала и молча уходила в комнату к папе. Лишь однажды у меня получилось у неё выудить информацию.

– Это координаты.

Я остолбенела, ведь в тот момент впервые за неё по-настоящему испугалась.

– Мам, какие координаты?! Что ещё за координаты?!

– Того места, где находится наш папа.

Страх поселился у меня в голове. Я не могла думать ни о чем, кроме того факта, что я с концами теряю поддержку. По ночам я слышала посторонний топот. С ужасом мне удавалось через дверную щель наблюдать, как мама неестественной походкой бродит по коридору, а затем делает заметки. Я не хотела её тревожить, боясь усугубить состояние. Мне приходилось всё держать в себе и постепенно смиряться с необратимостью ситуации.

Какие-то попытки борьбы у меня все-таки появлялись. Одним утром я не выдержала и спрятала блокнот, обвиняя его во всех бедах. Через час ко мне в панике подбежала мама и с безумными глазами начала нести околесицу.

– Где он… Ты не понимаешь… Он ушёл… Вокруг найти кого-то невозможно… Севернее можно поискать… Если это так, то зря… Очень зря… Меня можно понять… Хватит… Нельзя так говорить… Надо пытаться… Зачем всё тогда это было… У меня записи… Нет, их там нет, не ищи… Пожалуйста… Я сама схожу за ним… Получится…