Казалось бы, все невзгоды перенес Петр Корнеевич мужественно и стойко, как и полагалось настоящему кубанскому казаку, но перед Екатеринодаром на него накатило. За два года войны надоели придирки своих офицеров. До тошноты натерпелся издевательских унижений и от другого осточертевшего полкового начальства. Не с руки ему с ними стало в Кавнарском кавалерийском полку. Хватит! Эта занозистая и неотступная мыслишка засела и сверлила его голову уже давненько. И решил он наконец обозначить свою четкую гражданскую принадлежность, о которой в свое время не один раз напоминал и долго вдалбливал ему в замороченную голову в полевом лазарете его наставник Изя Соломонович. После этих проклятых наставлений ум у Петра Корнеевича совсем расступился. Теперь он
А здесь Петру Корнеевичу как раз и представился удобный случай, чтобы осуществить давно задуманное мероприятие и покончить со всеми своими сомнениями.
Среди ночи, во время одной из вылазок в тыл врага, Петр Корнеевич бросил свой Кавнарский кавалерийский полк на произвол судьбы и с необыкновенной легкостью переметнулся на сторону красных, чтобы, как ему казалось, изменить вокруг себя несправедливую и опостылевшую жизнь к лучшему. Возле близлежащей станицы, около Екатеринодара Петр Корнеевич, нанизывая в душе одну нелепую мысль на другую, остановил коня и не без содрагания в теле посмотрел в бездонное небо. Вдруг ему сделалось так страшно, что он уже хотел повернуть назад, к своим. Его конь нетерпеливо фыркал, вроде бы поторапливал своего нерешительного хозяина-семидума, чтобы тот побыстрее сделал свой выбор или выбросил из головы свои намерения о предательстве, как дурь несусветную. Тогда пружинисто оттолкнулся он от земли и очутился в седле, сглотнул комок слюны, подступивший к горлу, пришпорил коняпод бока шенкелями и, отпустив повода, все-таки, как умалишенный, направился к намеченной цели.
Совсем потерял молодой казак свою забубенную головушку и, как азартный картежный игрок, отчаявшись, сказал себе, как отрезал:
– Эх, была, не была! Ты кубанский казак, Петро Корнеевич, или тряпка! Пора действовать. Знай, что двум смертям не бывать, а одной усе равно не миновать! Ну, с богом.
Таким образом, боясь упустить подходящий момент и долгожданную удачу, одним махом срубил он тот сук, на котором всю жизнь прочно сидел сам и все его предки кубанские казаки.
На окраине Екатеринодара стояла невзрачная хатёнка, на скорую руку крытая прогнившим камышом. Вот туда на зорьке и препроводили Петра Корнеевича переметнувшегося на сторону красных. В теплушке этой хаты, прокуренной до блевотины, на голом столе без скатерти, горела семилинейная лампа под жёлтым прокопчённым абажуром. Худосочный мужчина, сидевший за столом, повернулся в сторону Петра Корнеевича, который остановился у порога, сдвинул очки на лоб, и мельком, без особого интереса, взглянул на вошедшего незнакомца. А потом он, посапывая, нагнулся к своей замусоленной амбарной тетради, и, подслеповато щурясь, стал огрызком карандаша, что-то тщательно выводить на её лощёном листе бумаги. При этом он придирчиво рассматривал свою замысловатую писанину то слева, то справа. Таким образом, любовался ею, испытывая внутреннее удовольствие. Ещё с порога, справа от себя, Петр Корнеевич приметил странного мордатого мужчину, который произвёл на него впечатление, как человека, не протрезвевшего со вчерашнего жуткого перепоя.
