Не имеет смысла.
Лишь после этих слов я поняла, что затаила дыхание. И почему-то надеялась на иной ответ. Дальше можно было не слушать. Про обстоятельства, обязательства, приличия помнилось и без матушкиных объяснений. Откуда же взялась надежда на иной исход?
– Но это не значит, что мы оставим всё как есть. – Наверное, мысли мои отразились на лице, раз матушка посмотрела с такой понимающей улыбкой. – Я не хочу давать тебе пустых обещаний, но Марк Прохорович нам совершенно не понравился. Стефан Маркович – милый юноша, если бы не его отец.
Они что-то придумали?
Матушка выглядела довольной этой своею тайной, неведомым мне планом. Я медленно кивнула.
– Спасибо.
– Что ты, дорогая! Пока совершенно не за что. И если вдруг что-то потребуется, ты только скажи. – Она поправила покрывало. – Мы правда хотим тебе помочь.
– Знаю, матушка. Спасибо.
Тёплый ветер вдохновенно танцевал в тонких занавесях, принося с собой запахи весенней природы, а я после её ухода, смотрела в окно и старалась не дышать. Мне не верилось, что выйдет задуманное родными, что господь смилостивится, что судьба может быть слаще, чем представлялось в тот миг. Может потрясение тому виной, но я больше не верила, будто можно ужиться с бароном Врековым в одном доме. Что жизнь Татьяны Адамовны не так уж плоха. А самой невероятной казалась надежда на силу и противостояние Стефана своему отцу. Надежда на защиту моего будущего мужа. Горло свело до боли, нестерпимо хотелось вдохнуть полной грудью, но это значило дать волю слезам. Проклятой жалости к себе, которая ничего не исправит и лишь причинит страдания близким, а им и так нелегко. Потому я старалась дышать ровно, ведь за ширмой к тому же сидела с книгой Соня, изредка шурша страницами. В эти дни она была сама не своя, и всё казалось, что не только волнение обо мне тому причиной. Поговорить бы, поделиться мыслями да чувствами, но сейчас и свои-то переживались с большим трудом.
Я обняла себя руками и всё-таки тихонько вздохнула. Ничего. Всё будет хорошо. Это просто нужно пережить.
Интерлюдия первая. Тайное свидание
Баронесса Врекова попросила о перерыве. Всё же рассказ её был не короток. Высокое общество воспользовалось возможностью размять ноги, покурить да посплетничать, в зале заседания остались немногие. В том числе и молодой служивый, сидевший за министерскими креслами в нише у самой стены. Сейчас никто не мешал ему рассматривать отошедшую к родным Ульяну Петровну.
Ярин Танич вспоминал те дни, когда и правда думал, что ему в этой истории отведена куда более важная роль, чем благовоспитанной девице из истинно благородного рода, вынужденной считаться со своим предназначением.
17 травня 7393 г. от с.м.
Сужгородский уезд, имение Горлицы
В вечерних сумерках на лугу у ручья нынче было зябко. То и дело хотелось потереть ладони, по спине пробегали мурашки. Подумалось, что София Петровна, верно, и вовсе замёрзнет. Я передёрнул плечами. Нужно было где поближе свидание назначить. Уже хотел плюнуть, да пойти навстречу, дорожка-то одна, да на тропе через луг показалась девичья фигурка.
София сошла в траву и побрела к нашей иве. Она явно торопилась, то и дело спотыкаясь, да ещё эти сумерки. Тонко крикнула сова, девушка замерла.
Дурная птица!
– София? – Я поднырнул под свисающие ветви и сделал пару шагов вперёд.
– Слава Ваятелю! – Она вновь споткнулась и шумно выдохнула. – Чего мы на тропе-то не встретились? Далась тебе эта ива!
