– Извини ещё раз… Но ты так рассказываешь, что этот вопрос сам встаёт. Да и любопытно; мы-то, парни, своих женщин всегда считаем. Может, и не на публику, но для себя – каждый помнит. Так заложено: для самца количество самок – главный способ самореализации.
– Да ты философ! – подняла Женя брови. – Ну, так я тебе вот что скажу: нам, бабам, это намного проще. Как вам, мужикам, на забор отлить. Ты ж все помеченные заборы не считаешь?..
– Конечно не считаю! Но… Однако ж сравненьице у тебя!
– А чё? Зарделась во стеснении юна дева? – в глазах Жени проскользнуло высокомерие. – Ума-то в этом деле не надо. Это вам, парням, надо подкатить, познакомиться, интригой заманить да колёса смазать. Пока девку уломаешь – семьдесят семь потов сойдёт!.. А нам – только улыбнись, головой кивни! Особенно если молодая да мордашка на месте – и парниша не только сам куда надо побежит, но и тебя на руках понесёт!
– И что, у тебя всегда так просто?
– Нет, конечно. Хочется ведь не только траха, а ещё чего-то.
Женя вдруг как-то странно сморщилась, словно собиралась чихнуть, а потом раздумала, и утерла нос рукавом блузки.
– А вот с этим – проблемы.
– В смысле?
– Скучные вы, мужики! Поговорить-то с вами и не о чем. Одни шутки плоские да комплименты корявые…
Мальцев хотел ответить, но заметил, что Женя собирается сказать о чём-то важном, поэтому промолчал. А она действительно, некоторое время подумав, заговорила:
– Смолоду часто бывало: гормон припрёт – дурь взыграет. Это ведь как наркотик… А вот Юрке я призналась, что были до него двое… – Женя вздохнула: – И это было последний раз, когда я ему в чём-то признавалась! Думала – он меня убьёт! Такие глаза страшные были! Дверью хлопнул, аж потолок посыпался. Неделю не появлялся! Думала – в вине утопился насмерть с горя! Потом пришёл, цветы принёс. Хороший такой букет! Большой… Приятно было! А я уже на последнем курсе, надо что-то решать. Я и решилась! И он меня после этого с родителями повёл знакомить. Мама его, когда они с отцом курить пошли, сказала: «Наш Юра та́к тебя любит! На руках носить будет!..» Я, дура, и купилась. К тому же фамилию менять почти не пришлось.
– В смысле – почти? Это как?..
– Я по отцу – Рогова. Так что поменяла фамилию, а вроде и не поменяла, две буквы только впереди прибавила. Как будто спряталась…
– Надо же! – удивился Мальцев. И тут же спросил: – И как? Носит?
– Что?
– На руках – носит?
– Ещё как! В том-то и дело! Любит, как в первый день! Ничего страшнее нет, чем любовь собственника!
– Да?
– Да! Никому не пожелаю! Ты, часом, не собственник? – её глаза стрельнули молнией.
– Если только чуть-чуть. У меня это было, наверно, как твой гормон, когда дурь лезет, но тоже прошло быстро… Когда второй раз женился, уже не было.
– Стоп-стоп-стоп! С этого места поподробней можно? Кукольная Надя в красной шапочке – это вторая?
– Да. Она меня на десять лет моложе. Первая, Катя, была почти ровесница. Это через год после армии было. Два закомплексованных переростка, два девственника на квадратном метре; сошлись, потому что так принято… Расписались… Дружили… Но не любили, как я это теперь понимаю. Через два года расстались, будто и не было ничего. Хорошо, что детей не завели: училась она, закончить хотела. А как закончила – всё уже остыло. Даже не поссорились… Здороваемся, если видимся на улице, но отношений не поддерживаем. Она замуж вышла, всё хорошо у неё.
