Военнопленные Халхин-Гола. История бойцов и командиров РККА, прошедших через японский плен - страница 32

В Харбине пропаганда среди пленных была поставлена более системно. Занимались этим не столько японцы, сколько белоэмигранты, по-видимому преимущественно активисты Всероссийской Фашистской Партии К.В. Родзаевского, в этот период активно сотрудничавшей с японцами. Такой вывод можно сделать, например, из упоминаний в объяснительных вернувшихся из плена харбинской газеты «Нация», партийного издания ВФП, распространявшегося среди пленных. Соответственно пленных снабжали эмигрантской литературой (именуемой в материалах следствия то «революционной», то «контрреволюционной») и склоняли к отказу от возвращения в СССР, как пугая неминуемым расстрелом за измену Родине, так и прельщая благами жизни в Маньчжоу-Го. Лагерной администрацией была сделана попытка «повесить иконы и заставить молиться», однако пленные отказались, сообщив позже об этом следователям как о факте скорее курьезном, чем действительно заслуживающем внимания. Тем не менее пропаганда имела определенный успех, вызвав среди пленных, в большинстве своем вчерашних колхозников, яростные споры о жизни в деревне. Часть пленных начала высказывать желание остаться в Маньчжурии и склонять к этому остальных, но в целом такие настроения распространения не получили.

Этнический состав пленных был достаточно монолитным, преобладали русские при незначительном числе украинцев. При этом какой-либо специализированной, ориентированной на украинцев, пропаганды отмечено не было. Однако в предложении, сделанном еще в Хайларе ногайцу Батыру Кайбалееву национальный мотив звучал: «…мне говорят – здесь татар много, оставайся, будешь работать и т. д…». Еврею Хаиму Дробу таких предложений не делали: «…ко мне как к еврею, они вообще обращались на допросах, как они говорят, что ты же жид, что «Вас нужно всех уничтожить потому, что советская власть, как пишет газета «Нация», это еврейская власть и как только уничтожим всех евреев, так и не будет советской власти». Они мотивируют это тем, что Карл Маркс был еврей…».

Воздействуя на умы пленных, японцы одновременно использовали факт их пленения для подготовки пропагандистских материалов – листовок и, реже, написанных от имени пленных красноармейцев статей в газете «Харбинское Время».[64] Согласно материалам следствия, «по заданию японцев и белогвардейцев писали контрреволюционные листовки» Иван Тиунов, Алексей Герасимов, Петр Панов, Александр Бурняшев и даже малограмотный Николай Митрофанов. Михаил Шахов не только «фотографировался для газеты «Харбинское время»», но и «писал контрреволюционные листовки, статью в эту газету». Более соответствующим действительности было утверждение, что «неоднократно писались листовки от имени» первого пленного халхингольской войны Хаима Дроба. Для подготовки пропагандистских материалов японцы собирали подписи на чистых листах бумаги – и большинство военнопленных такие подписи дали. При подготовке обвинения особисты основывались на самом факте наличия подписей под теми или иными пропагандистскими материалами. Однако и майор госбезопасности Клименко, и капитан госбезопасности Панин, и уж тем более полковой комиссар Цебенко по долгу службы обязаны были знать, что японцы подписывали листовки и именами пропавших без вести, убитых и похороненных, и даже вполне здравствующих и в плен не попадавших бойцов и командиров РККА. Сведения об этих людях получались в процессе допросов, прослушивания эфира и, реже, телефонных сетей, а также изучения документов, подобранных на поле боя. Более того, совершенно такими же способами эту работу выполняли сотрудники политотдела штаба 1-й Армейской Группы, ответственные за разложение войск противника.