Рядом с пехотинцем стояла красивая молодая барышня в нарядном платье и маленькой соломенной шляпке, державшейся непонятно на чем на ее голове сбоку. У нее были большие миндалевидные глаза с длинными ресницами и высокая прическа. Спадавшие к плечам русые локоны подчеркивали правильные черты лица и маленький тонкий носик, чуть приподнятый вверх. Девушка, слегка наклонившись к кавалеру, правой рукой едва дотрагивалась до своей тонкой талии, а левую держала почти на весу у его плеча. Она кокетливо и озорно улыбалась, и всем своим видом как будто показывала тем, кто когда-нибудь будет смотреть на это фото, какова она красавица, и какой блестящий кавалер сидит у ее ног.
Виктор скользнул взглядом по другим фото. Некоторые были времен Первой мировой, еще несколько – Гражданской войны. Там уже военных можно было различать по разношерстной одежде и будёновкам. Отечественной войне была отведена вся правая часть большого картона, прибитого к стене. Много снимков было с танками и артиллерийскими орудиями. Фотографии мирного времени располагались на другой стене хаты.
В комнату вошел старик.
– Тимофей Кузьмич, а кто это на фотографии?
Старик, даже не посмотрев в сторону капитана, ответил:
– Это я со своей будущей женой Евдокией.
– Вы!? – Лицо капитана вытянулось. – Вы что, участник Первой мировой?
– Конечно, милок! Я вообще участник трех войн.
– И у вас два Георгиевских креста?
– Да! Это на этом фото. А всего у меня три Георгия!
Есть еще Георгиевская медаль и ордена и медали с Отечественной войны. Вот фотография со всеми орденами и медалями. Это когда меня приглашали в Ровно на 60-летие Октябрьской Революции.
Виктор посмотрел на указанное фото. Действительно, награды украшали всю грудь старика, в основном они были боевые, а не за выслугу лет и юбилейные, которые в армейской среде называют «песочными». На его кителе кроме наград времен Первой мировой он увидел орден Красного знамени, два ордена Красной звезды, орден Славы, орден «Отечественной войны», медаль «За отвагу» и множество других орденов и медалей.
Старичок вошел в комнату с кухонной доской.
– Дедушка, так вы вообще уникальный человек! Столько наград можно увидеть только у какого-нибудь генерала, не меньше. А вы здесь, в этой глуши, живете, не передаете опыт молодым поколениям! В городе вы были бы просто нарасхват!
– Поэтому я здесь и живу – тихо, мирно, по-Божески.
– Ну вы, понятно, в Бога верите, как и все из вашего поколения. А вот уже участники Отечественной войны были почти все атеисты.
– Это ты, сынок, ошибаешься. На любой войне все становятся верующими. Как только пули засвистели возле уха, так сразу человек вспоминает о Боге. Без Него никуда!
Старик начал резать большие пахучие луковицы. С кухни потянуло запахом печеной на сале картошки.
– Может чего покрепче будешь? – чуть лукаво спросил он.
– Если с вами, то буду!
– Я-то сейчас не так как прежде в молодости, когда и пару бутылок мог свободно под хорошую закусь выпить. Но компанию составлю.
Виктор опять подошел к стене с приметной фотографией с девушкой.
– Я смотрю, Тимофей Кузьмич, погоны у вас кремового цвета, золоченой ленточкой перетянуты, и цифры на них написаны – 255. Это что, номер полка?
– Да, на фотографии я в форме фельдфебеля 255-го пехотного Аккерманского полка, в котором тогда служил.
– А на каком фронте?
– Наш полк входил в состав 64-й пехотной дивизии. Он участвовал в Брусиловском прорыве лета 1916 года, в 1-м и 2-м Ковельских сражениях, в Луцком сражении 8-й Армии. Это как раз вот эти наши места, здесь
