– Отдыхай.
Валуй закрыл глаза и опять погрузился в темноту. Слов не было. Очнулся от легкого прикосновения к плечу.
– Дед Микула пришел, – Анюта зарделась, как только Валуй глянул на нее, и тут же убежала.
– Вот и наш воин, Микула. Проходи, там табуреточек у постели.
Микула, с длинной, путаной бородой, видно слеповатый, с гнутой деревянной клюкой, тяжело опустился на табурет.
– Дай руку, – голос был тверд и немного как-то даже вибрировал, что создавало эффект чего-то необычного, что должно было здесь произойти. – Афонька, выйди. Завесь-ка нас и шобы в доме ни души.
– Сделаю, дед Микула. А ну, Анютка, иди животине дай. И ты, баба, что крутишься? Во двор, все во двор.
– Рука воина и мужа. Приблизь лицо.
Дмитрий с трудом приподнялся. Ладонь волхва легла на лоб.
– Путь ПрАви – твой путь. Вышний бережет тебя. Это первое появление на земле, есть подготовка к последующим. Ты – хранитель Вед. Следующая твоя дорога – знание. Путь воина позади. Ты придешь после смерти, чтобы спасти веру. Ни один, ни два, а три раза. Люди, которых ты не убьешь, а простишь, все равно предадут тебя. Ничто не может остановить пролитие крови, и заря будет вечно алеть на горизонте, пропитанное кровавой сурьей последних хранителей. И будут люди робкими, как зайцы, управлять людьми, но бояться за них заступиться. И будет мрак, и древние знаки поднимутся над миром и два народа, потомки Ария, сойдутся между собой. И солнце отразит атаку луны, но смерть будет царить на земле. Славянская кровь пропитает почву и напитает реки. Но ты будешь хранителем истинной древлей веры. Карающий меч будет уничтожать все в округе, но ты будешь хранителем веры. И когда твой враг, минуя века, воскреснет, ты защитишь веру. Все, я устал. Остальное может быть, и узнаешь, потом.
Он тяжело поднялся и, шаркая ногами, стуча клюкой о пол, ушел.
Дмитрий выпил воды. Весь мокрый, ничего не понявший, прислонился к стене. Грудь ужасно болела.
Вошла Анюта.
– Вот свежий отвар, матушка приготовила, – проговорила она, опустив глаза.
Дмитрий нарочито медленно опростал кружку, подглядывая за девушкой.
– Скажи, где я сейчас? В деревне? Далеко ли отсюда Кострома?
– Нет, не далече. Но батюшка велел не говорить.
– А кто ж меня нашел?
– Я и нашла, с Полканом, пес наш. Батюшка велел всех убитых и раненых, что остались в лесах, собрать. Мертвых схоронить, раненым помочь.
– И много раненых?
– Это батюшка тоже не велел говорить.
– Ну и скрытный у тебя батюшка!
– Нет, он осторожный. Он заботится обо всей деревне.
– А скажи. Благоверный князь Дмитрий Иванович Владимирский и Московский жив?
– Живой. Говорят, что нашли его на опушке в одеянии простого воина, раненого, но живого.
– А что ты еще слышала?
– Много чего. То, что князь побоялся умирать и под стяг, в своих одеждах, поставил любимого боярина.
– Слухи!
Анюта пожала плечами.
– А Мамай жив?
– Говорят, что жив.
– Анюта, а кто он вообще, этот дед Микула?
– Волхв.
– И то, что он говорит, сбывается?
– Всегда.
– Скажи батюшке, что мне надо ехать.
– Нельзя, еще рано.
– Мне надо. И так целых три дня здесь.
– Три месяца.
– Сколько? – удивлению Дмитрия не было предела.
– Ваша светлость долго лежали в беспамятстве.
– Тогда тем более. Мои доспехи и оружие, одежды, где?
– Я схожу до батюшки. Без его разрешения нельзя.
Анюта ушла.
Валуй устало закрыл глаза и через некоторое время провалился в глубокий сон.
