– Жена напомнит, если что, – отозвался я, собираясь на этом закончить ничего незначащий разговор.
За спиной послышались крики. Женские голоса быстро оборвались, уносимые ветром.
– Опять кто-то из Ага решил недодать пленным еды. – Таир сокрушенно покачал головой, рассматривая клеть повозки за моей спиной. – Ай, нехорошо, – прицокнул он.
– Пойду проверю.
Зажав миску, к каше в которой я так и не притронулся, я направился на тихие завывания голодных рабынь, проклиная свою сердобольность. Как и предполагал Таир, мальчишки-помощники оббегали клеть по широкой дуге, оставаясь глухими к женским просьбам о куске хлеба и глотке воды. Девушки протягивали сквозь прутья дрожащие руки, то ли в молитве, то ли в проклятии пытаясь дотянуться хоть до кого-то. Страх, плескавшийся в их глазах, никуда не делся, однако голод становился сильнее голоса разума. Один из воинов что-то грубо бросил в ответ, даже не повернувшись в их сторону, а я не мог отвести от них взгляда. – На фоне обезумевших от голода и жажды особенно выделялась она – обладательница тех черных омутов, что чуть не стали причиной погибели от жадных помыслов Юсуфа. Девушка смиренно сидела в углу повозки. Не причитала, не пыталась воззвать к совести своих мучителей, лишь сжимала лохмотья длинной юбки тонкими, словно прозрачными пальцами, не поднимая взгляда от истлевшей соломенной подстилки.
Ноги понесли меня быстрее. Фигура черноокой влекла помимо воли. В том не было ни постыдных страстей, ни здравого смысла, лишь ощущение правильности своего решения. Возможно, сам Всевышний управлял мной, помогая хоть чуть-чуть обелить душу, запятнанную кровью.
– Возьми. – Моя рука протянулась, предлагая рабыни нехитрое угощение.
Другие женщины притихли, смотря на меня со смесью страха и недоверия. Долгожданная еда была так близка от них, но незнакомый мужчина, испещренный шрамами и зноем пустыни, видимо, вызывал слишком много опасений.
– Возьми, – повторил я настойчивее, просовывая миску через клеть.
Девушка подняла лицо, уставившись на меня взглядом полным ненависти и прошептала одними губами:
– Отродье.
Июнь 2054 года, город Санкт-Петербург.
Я резко распахнула глаза, рывком садясь на постели. Мокрые от пота простыни тут же показались ледяными.
– Опять эти сны… – шепот получился хриплым.
Два хлопка в ладоши и автоматизированная система служебной квартиры услужливо включила свет.
Накинув поверх голого тела легкий халат, я прошла к окну, уставившись на ночной Питер. Никогда не любила ни жалюзи, ни шторы, которые теперь, кажется считались чем-то навроде отголоска прошлого, лишь слегка затемненная поверхность окна, разделяла от города полного огней и жизни. Шел 2054 год, но что-то так и не спешило меняться, например маленькие улочки с входами-арками или любимая булочная, расположенная не так далеко от работы. По воспоминаниям дедули, он посещал ее, еще будучи молодым, а теперь и я, набрав полный пакет манящей ароматом выпечки, любила прогуливаться пешком до дома.
Мимо окна неспешно пронеслась рекламная голограмма: «„ОА Заслон“. Мы делаем будущее!» – И с этим утверждением не мог поспорить даже такой прожженный циник, как я. Компания, в которой я работала уже пятый год, действительно не делала голословных заявлений. Помню, как дедушка сетовал, что единственная внучка выбрала совсем не женское, по его мнению, направление в учебе – инженер-радиотехник, но окруженная с младенчества всевозможными схемами, приемниками и оловом для паяльников, которое приятно чадило, каждый раз, стоило единственному родному человеку начать сборку новой радиолы, я не представляла другой жизни. «ОА Заслон» принял в свои ряды, когда я была на последнем курсе института и за последние годы работа переплелась с моей жизнью настолько прочно, что стала главной составляющей. И я нисколько об этом не жалела.
