Вокруг Самотлора и другие рассказы - страница 7

– Сколько ты ему дал? – поинтересовался я.

– Угадай.

– Сто, пятьдесят, двадцать пять? – гадал я.

– Да нет. Червонец, – ответил Анатолий, смеясь.

Читателям поясню, что в то время за легкое нарушение ПДД сотруднику ГАИ полагался рубль, а за грубое (красный свет, «кирпич») – три.

Наконец-то на законном основании я имел новый автомобиль. Счастье? Казалось бы. Но "не долго музыка играла…" Был конец «Перестройки», Советский Союз разваливался я, как назло, в это время прекратил летать на Ямал и поступил работать научным сотрудником сначала в однин ростовский НИИ, затем другой. Но хрен редьки не слаще: секретность, от звонка (буквально) до звонка выйти на свежий воздух нельзя, заработная плата мизерная, особенно после севера, не матом – слов нет, так что пришлось мне по вечерам нелегально таксовать.

Дальше – хуже, началась гиперинфляция, НИИ стал потихоньку "разбегаться на базар". Кто пережил, помнит, как кандидаты и даже доктора наук торговали мужскими носками и трусами, самолично привезенными из Польши или Турциии. Я тоже уволился и стал зарабатывать извозом на автомобиле, около десяти миллионов рублей в день, которых хватало только на пропитание. За сутки пробег моей «шестерки» составлял не менее двухсот километров, и я с грустью и тайной виной сознавал, что убиваю любимую машину. После пробега 50 тыс. км жигуленку требовался капремонт, хотя и старался, как мог, поддерживать ее.

«Шестерка» спасала мою семью, но щемящий душу запах ее нового салона быстро выветрился. Я и сейчас благодарно вспоминаю тот красный ВАЗ-2106, но в эпоху исторических передряг мы с ним почти не увидели интересных маршрутов. И, измученный, он был продан.

Как только разрешили кооперативы, я с группой товарищей по НИИ объединились для выполнения технических заказов от научно исследовательской разработки до опытного образца. Выполняли мы их за срок в десять раз меньший, чем весь коллектив НИИ, и вскоре уже начали хорошо зарабатывать. Как только предприимчивая часть граждан стала, наконец, выбираться из нищеты, к сожалению, не менее энергично богател и криминал, прежняя мечта автолюбителей "О-о! Новая машина!" Была потеснена другой "О-о! Подержанная иномарка!"

Советский человек, если не был жителем столицы, с иномарками в родном отечестве сталкивался редко. К тому же и рассмотреть их было затруднительно из-за толпы, которая облепляла иномарку, неизвестно как очутившуюся в доступном для рядовой публики месте. "О, смотри! Смотри, какие у нее колеса… блестят же суки, а широченные… А на спидометре, гля, двести! Ни гада себе! Где?… Гля, правда, думаешь, попрет? Интересно, как называется?… А я знаю? На капоте значок", – гудела толпа. Самые шустрые любопытствующие прикасались к автомобилю руками, пытались заглянуть внутрь и громко комментировали то, что удалось рассмотреть в салоне. Если за рулем «чуда» сидел наш гражданин, то он, надменно, почти не разжимая губ, снисходил до кратких пояснений, и те, кто могли их расслышать, громко транслировали информацию стоящим позади. Если же водителем оказывался иностранец, да еще не понимавший по-русски, он лишь изумленно взирал на толпу, пытаясь понять причину столь пристального внимания к своей особе.

В целом времена менялись все же к лучшему. Стало возможным посещать западные страны, и появилась такая профессия «гонщик» – человек, который на свой страх и риск, ради наживы, пригонял подержанные иномарки, по своему выбору или под заказ. Особенно много таких авто вывозилось из Германии. Думаю, немцы должны быть благодарны перестроечной России за ощутимую помощь в утилизации своего использованного автопарка.