Но надо заметить при этом, – чем и объясняется до некоторой степени случившийся факт, – что это удивительное учреждение называемое Английским Банком заботится более всего о достоинстве публики. Нет ни сторожей, ни инвалидов, ни решеток! Золото, серебро, билеты лежат на свободе и так сказать под рукой у первого встречного. Невозможно подозревать честность какого бы то ни было прохожего. Один из лучших наблюдателей английских нравов рассказывает даже следующее: в одной из зал Банка, где он находился однажды, он полюбопытствовал посмотреть поближе слиток золота, весивший от семи до восьми фунтов, лежавший на конторке у кассира; он взял этот слиток, осмотрел его, передал соседу, тот другому, так что слиток этот, переходя из рук в руки, дошел до глубины темного коридора и возвратился через полчаса на прежнее место, а кассир даже и не поднял головы во все это время.
Но 29го сентября дела шли несколько иначе; связка билетов не возвратилась, и когда великолепные часы, находящиеся над drawing-office, пробили шесть, время, назначенное для закрытия бюро, Английскому Банку оставалось только внести 55.000 в список убытков.
Покража была засвидетельствована обычным порядком; агенты-сыщики, избранные в числе самых искусных, отправлены в главные порты: в Ливерпуль, в Гласго, в Гавр, в Суэз, в Бриндизи, в Нью-Йорк и пр., с обещанием, в случае успеха, награды в 2.000 фунтов и пяти процентов с суммы, если б она отыскалась. В ожидании сведений, которые должно было доставить следствие, немедленно начатое, сыщикам было поручено тщательно наблюдать за путешественниками при их приезде и отъезде.
Но именно так как говорил Morning Chronicle, было полное основание предполагать, что виновник кражи не принадлежал ни к одному из обществ воров в Англии. В течении этого дня, 29го сентября, было замечено что джентльмен, хорошо одетый, с изящными манерами, с величественною осанкой, прохаживался взад и вперед по зале выдач, бывшей театром покражи. Следствие дало возможность воспроизвести довольно верно приметы этого джентльмена, которые тотчас же разосланы были по всем полицейским властям Соединенного Королевства и материка. Вследствие этого некоторые разумные люди, – в числе их был и Ральф Готье, – имели основание надеяться, что вор не ускользнет от преследования.
Понятно что факт этот служил предметом всех разговоров как в Лондоне, так и во всей Англии. Повсюду обсуждали с жаром вероятности успеха столичной полиции. Итак, неудивительно было, что члены Реформ-Клуба толковали о том же предмете, тем более что один из вице-директоров Банка находился между ними.
Досточтимый Ральф Готье не хотел даже и сомневаться в успехе разысканий, выражая мнение, что обещанная премия должна сильно содействовать ловкости и усердию агентов. Но его товарищ, Андру Стюарт, далеко не разделял этой уверенности. Итак, прения продолжались между джентльменами усевшимися играть в вист, Стюартом, сидевшим против Фланагана, и Феллентином, сидевшим против Филеаса Фогга. Во время игры партнеры не говорили ни слова, но между робберами прерванный разговор закипал с новою силой.
– Я утверждаю, – сказал Андру Стюарт, – что все шансы в пользу вора, который должен быть непременно человеком весьма ловким.
– Полноте! – отвечал Ральф, – нет страны в мире где бы он мог укрыться.
– Вот еще!
– Куда же вы прикажете ему отправиться?
