Волчья доля (сборник) - страница 53

– Быстрее закругляемся, – с трудом выдавил Мирон, и они поспешно, стараясь не смотреть в мертвые глаза, запихали тело в багажник.

У ворот кладбища терпеливо дожидался могильщик Федя, уже получивший положенный гонорар от Савицкого и принявший по этому случаю полторы бутылки. По причине опьянения предстоящее соучастие в убийстве не казалось ему чем-то пугающим, напротив, Федя ощущал себя крутым чуваком. «Мы с Савой друзья», – горделиво заявлял он приятелям-собутыльникам, однако, на чем зиждется эта дружба, благоразумно помалкивал.

Титул «Савиного друга» сильно укрепил его позиции среди кладбищенской братии. Федю начали уважать, побаиваться. Охотно верили в долг, если он проигрывал в карты. Услышав о предстоящем очередном сокрытии трупа, могильщик сперва испугался, но выпитая водка придала храбрости, отмела начисто все сомнения. «Подумаешь, большое дело жмура спрятать», – мысленно хорохорился он. Риска никакого. Даже если менты что-либо пронюхают, не станут же они вскрывать подряд все могилы, тем более такую, как в этот раз. Сегодняшнему покойнику выпала высокая честь гнить в одной яме вместе с генерал-майором МВД Алексеем Петровичем Фетисовым, скончавшимся в результате кровоизлияния в мозг. Представив, как менты вытряхивают из могилы гроб своего бывшего начальника, дабы проверить, нет ли там еще кого, Федя залился тихим смехом.

Наконец послышался шум мотора и прямо напротив ворот затормозила знакомая машина.

– Садись рядом, – выглянув из переднего окошка, хмуро пригласил Мирон, – показывай дорогу! В центральном районе? Ведь здесь никого не хоронят!

Но, выслушав игривый рассказ подвыпившего Феди, почему-то не засмеялся. Остальные двое парней тоже хранили угрюмое молчание. Наконец прибыли на место. Центр города мертвецов, как и подобает центру, производил внушительное впечатление. Полированные глыбы гранита и мрамора с золотыми надписями, выбитыми в камне портретами хозяев могил. Кое-где встречались статуэтки, иногда вполроста, иногда в полный. Особенно поражал своими габаритами навеки запечатленный в бронзе двухметровый Альберт Вахтангович Мамаладзе – в прошлой земной жизни начальник овощебазы. Дорожки были аккуратно присыпаны гравием, все вокруг ухожено и благопристойно. Преуспевающий бизнесмен Вадим Кобылкин даже после страшной насильственной смерти ухитрился втиснуться на кладбище в привилегированное местечко. Правда, контрабандой и инкогнито, но все-таки!

– Давайте быстрее, – тихо сказал Мирон, вылезая из машины. Дико оскаленное лицо удавленника заставило побледнеть даже веселого пьяного Федю. Торопливо сделав свое дело, бандиты уехали. Ушел и могильщик. Лишь вырытая могила одиноко зияла в кладбищенской ночи.

На следующий день возле нее снова появились люди. Играл оркестр, произносились торжественные речи, давались клятвы продолжить беспощадную борьбу с преступностью, которую, не жалея сил, вел безвременно почивший Алексей Петрович. Наконец церемония подошла к концу. Гроб с телом генерал-майора МВД и огромная груда живых цветов поверх могильного холмика навеки скрыли от правоохранительных органов труп бизнесмена Вадима Кобылкина, задушенного ночью на свалке по приказу главаря преступной группировки.

Зима подкралась неожиданно, в самом конце ноября. Еще вчера моросил противный мелкий дождик, улицы Н-ска утопали в грязи, а прохожие, чертыхаясь, проваливались в лужи. Сегодня же все выглядело иначе. Ударивший ночью мороз высушил слякоть. Густой снег спрятал под пушистыми, искрящимися хлопьями безобразную наготу поздней осени. Во дворах резвились дети, со смехом перебрасываясь снежками. Солнце также не обидело город, щедро залив его своими лучами. Они проникали и в просторную светлую комнату, обставленную элегантной импортной мебелью, где в мягких креслах, обитых натуральной кожей с серебряным тиснением, расположились двое мужчин. Между ними стоял небольшой полированный столик с двумя рюмками, фруктами в фарфоровом блюде и почти нетронутой бутылкой армянского коньяка. Мужчины беседовали. Один из них производил впечатление доброго старого дедушки: седой пушок, обрамляющий блестящую лысину, румяное улыбчивое лицо, мягкое брюшко, оттягивающее фланелевую рубашку. Старичок неторопливо поглаживал сибирского котенка, мурлычащего у него на коленях. Казалось, сейчас прибегут из школы румяные от мороза внуки, дедушка одарит их мудрой, ласковой улыбкой и начнет рассказывать хорошие веселые сказки. Усомниться в этом можно было, лишь заглянув в его холодные жесткие глаза, пронизывающие смертным холодом любого, кто попадет в их прицел. Не было у дедушки внуков, а сказки он знал только страшные, да и не сказки это вовсе были. Безобидного старичка, по паспорту Андрея Федоровича Филиппова, в преступном мире города Н-ска знали как «вора в законе» по кличке Филин. Его слушались, боялись, уважали, но, пожалуй, больше всего все-таки боялись. Филин не знал жалости, и становиться у него на дороге было крайне опасно. Те, кто не нравился «доброму дедушке», бесследно исчезали. Иногда спустя долгое время их разложившиеся трупы находили где-нибудь в глухом лесу или в канализации, чаще не находили вовсе.