– Я не враждебен, – неуверенно ответил детектив. – Эх, неважно. С самого моего приезда просто сам не свой.
– Выходит, прав оказался Маниту.
– Ничего он не прав. Оборотни? – Плацтер выпрямился, заглядывая помощнице в лицо. – В самом деле, оборотни? Вы хоть сами в это верите?
– Ну, хотела бы я взглянуть на них. Да и к тому же сам Маниту в прошлый раз спас нас от напасти. Многие из Уджибве верят, что в городе обитают люди-волки, – нерешительно произнесла Бекки и от досады прикусила губу. Она недовольно покосилась на пришлого. – Некоторые даже утверждают, что эти самые оборотни и состоят в приходе преподобного О'Каллахана.
– Ох уж этот ваш преподобный и прочие святые! – Виктор усмехнулся. – Как в прошлый раз происходили убийства?
– Я была тогда совсем ребёнком, но отчётливо помню, что произошло несколько убийств. Это уже потом, после окончания академии, я узнала, что их было два. Ну, ещё два приобщили к делу чуть позже. Но ситуация аналогичная – жертвы растерзаны.
– А по отчётам что?
– Заполнены, как вы выразились, и впрямь криво. Нашла несколько рапортов о ненадлежащем обращении с вещдоками. Расследование закрыли, – ответила Бекки. – Тогда не только жители из резервации начали верить, что убийства совершались оборотнями. Следы зубов, когтей – всё, как и сейчас.
– С чего все решили, что Маниту защитил город от этих тварей?
– Это лучше у него спросите.
Плацтер понял, что Коннелли не намерена продолжать разговор, а потому устало развалился на спинке сидения. Голова начала кружиться, и недоброе чувство тревоги настойчиво стесняло грудь. Закинув в рот пару таблеток, Виктор достал из кармана сотовый и, к своему удивлению, обнаружил короткое сообщение. В отправителях отметилось имя Далии. Позабыв обо всём на свете, он замер на мгновение. Мышцы потяжелели от пуще прильнувшего холода, и сердце ретивой дробью забилось в груди. Прочистив горло, агент открыл сообщение. В нём коротко значилось: "Мы решили не праздновать день рождения Эйдана, извини. Береги себя".
Нечто подобное ожидал увидеть Плацтер. Возможно, в какой-то момент этого ему даже и хотелось. Только стоило взору пронестись по гадким маленьким буковкам на экране, как ком подкатил к горлу, и порывистое дыхание всколыхнуло широкую грудь. От внезапно нахлынувшей досады ему хотелось разломать сотовый, затем начать ломать и всё вокруг, даже ударить лейтенанта. Лицо Виктора побледнело, глаза от обиды по-детски округлились, и наконец он лишь беспомощно уронил руки на колени.
Бекки, до того мирно державшая руль, осторожно покосилась разок-другой, не решаясь заговорить. Виктор видел, что она смотрела, но, вопреки распаляющему стыду, не сумел совладать с эмоциями. Он молчал, уронив голову на грудь. Плечи перестали дрожать, дыхание выровнялось.
Он не помнил, как в руках вновь очутился пузырёк с таблетками, не помнил и то, закидывал ли столь желанные пилюли в рот, лишь очнулся от нестерпимой натуги сжатых пальцев. Всегда слишком коротко стриженные, но с обгрызенными заусенцами ногти царапали пластмассу, ковыряли крышку, выискивая спасение в лекарстве. Ему просто нужно было вернуться домой. К семье. И всё бы пошло своим чередом.
"Надо было быть настойчивее, – раздалось в голове. – Или упрашивать. Она только врёт, что не будет праздновать".
– Всё в порядке? – тихо спросила Бекки.
Растерянный Виктор шмыгнул носом и невидящим взором покосился на лейтенанта. Но следом тотчас расправил плечи, выпрямившись. Блёклое лицо приняло уставший, но равнодушный вид.
