– На втором этаже выбросили письменный стол, старый, правда.
– Это ничего, я его застелю бумагой!
Он у меня прижился, мне даже старую настольную лампу притащили, абажура не было, только каркас. Я бросила на него цветную косынку.
Прибили легкую металлическую книжную полку. И зеркало повесили, я его купила в магазине «Тысяча мелочей», овальное, в металлической оправе.
Комната стала обжитой и нарядной. Синее китайское шёлковое покрывало на узкой девичьей кровати, белая крахмальная скатерть на столовом столе. На письменном – лампа, машинка, рукописи…
Пришла Неля, большеглазая, серьёзная, с мальчишеской стрижкой. И одета по-мальчишечьи, – брюки, ботинки, свитер. Она тоже ходила на семинар прозы. Оглядела мою комнату критическим взглядом:
– Ну и ну! Просто будуар какой-то! Ты же литератор, зачем тебе всё это?
– Я ещё и женщина, до мозга костей, наверно. И это первая комната, в которой я могу сделать всё, как хочу. Правда, цветка не хватает, чего-то живого, но я куплю вьюнок, я видела в цветочном магазине. Он за месяц весь угол оплетёт!
– Нет, ты ненормальная, я это сразу поняла.
Пришёл грузин, Шота, он писал стихи. И сразу сказал:
– Я грузинский князь.
– Отлично! Вот я и попала в высшее общество!
– Поэты – и есть высшее общество. Выше нет, запомни!
– Запомню.
Подошёл к книжной полке. Там стояли первые книжки, которые я купила в Лавке писателей, не могла удержаться!
Украшением её был чёрный литой каслинский Дон-Кихот. Он кочевал со мной из Ростова в гостиницу, потом на квартиру, в общежитие, и у него потерялся меч.
– Так, посмотрим, что ты читаешь. Булгаков, это хорошо. Самойлов, французские поэты… У тебя хороший вкус. А что здесь делает Дон-Кихот без меча? Выбрось его немедленно!
– Что ты, это же символ нашей интеллигенции – полная безоружность!
– Да? Продай мне этот образ!
– Я и сама умею писать стихи…
Статуэтка Дон-Кихота
Без меча.
Ему, бедняге,
Нелегко —
В руках – лишь книга,
И в глазах его тоска —
За добро и справедливость
Биться только на бумаге,
Если пламенное сердце,
Если верная рука!
Царство разума и света —
Где оно, вы мне ответьте!
А иначе не придёт!
И мечтателям великим
Неуютно на планете,
И с тоской глядит на это
Безоружный Дон Кихот!
Белое не станет чёрным,
Чёрное не станет белым,
И подонки, как известно,
Не читают мудрых книг.
Им понятен меч, и только!
И кому, какое дело
До твоих, мой друг, скитаний,
До метаний до твоих.
Языки нелепых мельниц
Снова мелют что попало,
Снова льются чьи-то слёзы,
А не видно никому!
И опять смеётся сытость
Над голодным идеалом,
И желанье жить иначе
Не прощается ему.
Нам, в заботах и тревогах,
Тоже часто не до книжек.
Но потёрты их страницы
Так, что светятся – насквозь!
Не горюй, мой бедный рыцарь,
Будем биться за мальчишек —
Может, им ещё удастся
То, что нам не удалось…
Правда, стихи о Дон-Кихоте я написала только через несколько лет.
И вдруг как-то вечером прихватило сердце. С чего бы, всё хорошо, отдельная комната, не надо думать, на что завтра купить поесть, могу ходить в театры и покупать книги.
Наверно, настигает прошлая немыслимая перегрузка, физическая и душевная. Боль такая – ни вздохнуть, ни шевельнуться. В голову не приходит вызвать скорую, или просто постучать соседке. Чёткая мысль – человек, помоги себе сам!
Из лекарств один корвалол, капаю и капаю его, сбиваясь со счёта…
