Вологжанин - страница 3

–Ты… это… прости меня, – с запинкой произнес Иван.

–Не бери в голову, – махнул рукой Черкас.

Казаки быстро позавтракали вчерашней ухой, попили отвар чаги. Телицын собрал всех на берегу, предупредил:

–Плыть осторожно, смотреть в оба, подплываем к Албазину. Можем наткнуться на богдойцев. Высадимся, не доходя острога, там недалеко есть небольшой затон: струги загоним, спрячем.

Казаки молча послушали десятника, полезли на суда. Струги отвалили от берега. Туман рассеялся. Река катилась тихо, мерно-мутная, бескрайная. Мошки кругом было великое множество. В жару она стояла над стругами черной пылью, набивалась в уши, в рот, в глаза. Чтобы спастись от гнуса люди обматывали лица и головы тряпицами, платками, одевали накомарники. Казаки с завистью смотрели на Вологжаниных, которые спустили с берестяных шляп сплетенные из конского волоса сетки. На всех судах дымились костры-дымокуры, сложенные из гнилушек. Головной струг повернул к берегу. За ивами, растущими на берегу, оказалась протока, которая привела в небольшой заливчик. Казаки быстро загнали суда, прикрыли ветками, начали готовиться к разведке. Они заряжали пищали, из мешков доставали и надевали куяки, подгоняли ножи и сабли.

–Черкас, – окликнул десятник, – оставляю тебе десяток бойцов, охраняй струги. Мы пошли.

Ваську оставили в страже. Отец отдал ему самопал, сам пошел с пальмой. Казаки тихо входили в лес и исчезали в направлении Албазина.

–Не горюй, – утешил подростка Никита, – на твою долю боевхватит.

Разведчики вернулись к вечеру, когда спала жара. Шли ватагой. Было ясно, что врага нет. С удивлением охрана увидела среди вернувших молоденького китайца в одной рубахе с косой на голове. С ним разговаривал албазинский толмач Федька Михайлов. Он объяснил всем:

– Богдоец с юга, сын рулевого, зовут Уонцысю. Отец посадил лодку на камень, проломил дно, часть воинов утонула. Отца сразу казнили за измену, а он сбежал. Жил в развалинах, рыбу ловил, ягоду ел. Домой ему теперь дороги нет – сразу убьют.

Телицын промолвил, что острог разрушен до основания, но посевы целы. Войско спешно ушло на Наун. Как рассказал Уонцысю, в южных провинциях начался мятеж против богдыхана. Струги пошли в Нерчинск. Казаки поставили паруса, взялись за весла. Меняя друг друга, мужики дружно вскидывали в воздух полуторасаженные весла. Греби рвали воду, сопка за сопкой уплывали за спины. Разведчики торопились, вести везли срочные.

Власов, узнав, что китайцы ушли, а весь хлеб стоит целым в поле, повелел хлеб убрать, потом поставить город. В Телембинском остроге по приказу воеводы срочно ковали серпы и косы. Власов писал в Сибирский приказ: «И, прося у всемогущего Бога помощи, надеясь на государские праведные молитвы, для съему того хлеба и для поселения отпустил из Нерчинска Албазинских служилых и жилецких всяких чинов людей и пашенных крестьян… а по челобитью Албазинских служилых людей; отпустил с ними прежнего Албазинского воеводу Алексея Толбузина, а с ним новоприборных ратных людей… И как милосердный Бог помощь подаст, в каких местах острог или город поставлен будет… что около того новопоставленного острогу или городу учинено будет всяких крепостей».

Черкас и Вологжанины после разведки снова остановились у Лосева, помогли Терентию с покосом. В это время Бейтон с половиной отряда, с албазинцами и пушкой отправился на развалины острога. Следом с тремя сотнями казаков, среди которых были друзья, двинулся Алексей Толбузин. Проводили их торжественно с молебном. Отряд вез порох, свинец, гранаты, фитили, холст на зарядные мешки к пушкам, артиллерию, а также серпы, косы, даже сошники для будущей посевной. Двадцать седьмого августа 1685 года казаки высадились на пепелище, где люди Бейтона строили город. Началась тяжелая работа. На берегу Амура не смолкал стук топоров. Срубили амбары под хлеб, церковь Вознесения, убирали урожай, пока хлеб не осыпался. Алексей Толбузин, столкнувшись с цинскими войсками, хорошо узнал их боевую тактику. Китайцы окружали большими силами острог, обстреливали из пушек, пускали огненные стрелы, чтобы зажечь его. Осажденные казаки были вынуждены бороться с пожарами – вместо того, чтобы отражать штурм. Посоветовавшись с Бейтоном, воевода решил построить земляной город с ограниченным применением дерева. Для казаков поставили полуземлянки. Вырыли котлованы, на края положили по пять венцов из сухостойной лиственницы, матицу посередке, на нее накатали слег. Крыши завалили пластами земли, сверху дерном накрыли. Печки сбивали из сырой глины чекмарями – так называли деревянные молоты. Потом глину накладывали в формы на месте будущей печи. Вдоль стен поставили расколотые пополам бревешки, у стен тянулись широкие земляные нары, служившие и сиденьями, и кроватями. Землянки были теплы, обширны, освещались маленькими окнами. Потом стали ставить острог. В лесу рубили бревна, везли в Албазин. Лошадей хватало – несколько сот пригнали из Нерчинска. Копали ямы, ставили на попа заостренные сверху лесины. Острожные стены сделали двойными, пространство между которыми засыпали щебнем и землей. С внешней стороны прямо на стену насыпали земляной вал, облили жидкой липучей глиной. Такое земляное укрепление было трудно, или просто невозможно поджечь. Угловые башни были деревянными, долгое время без крыш, так как сделать их не дала погода, а потом мешала осада. Для усиления башен внизу поставили «быки» – засыпанные землей срубы. Возле вала выкопали ров в полтора сажени, устроили надолбы – вертикально вкопанные в шахматном порядке бревна и поставили «чеснок». В городе выкопали глубокий колодец на случай осады, установили мортиру с пудовыми ядрами, восемь пушек и три затинные пищали. Из Енисейска и Илимска подвезли пороху и свинца. Всего в пороховом погребе скопилось больше ста пудов пороха, шестьдесят – свинца. Хлеба, собранного с полей, по подсчетам воеводы, должно было хватить на два года.